122 / 366
120
рификацию через НКП, т.к. представители Губоно в СНК не имеют возможности руковод-
ствоваться финансовыми и другими обстоятельствами в НКП.
Завкол
А. Макаренко
Опускула маренкиана, №18, с. 58–60.
Дополнение
. Врид Полтавского губпрокурора Д.В. Лондон в «Акте осмотра
трудколонии для несовершеннолетних правонарушителей им. Горького» 23
сентября 1924 г. отметил: «…Заведует двумя отделениями колонии гр. Мака-
ренко, довольно дельный работник… Всего выпущено из колонии с конца
1920 г. – 173 человека, из них в рабфаки направлено за последние 2 года – 20
чел., в 14-ю пехотную школу – 10, в 25-ю дивизионную школу – 4, направлено
к родителям – 50. Все уходящие охотно переписываются с администрацией,
воспитателями и колонистами…
Воспитателями по плану ведется дневник по надзору за воспитанниками,
характеристики пишутся только 1 раз в году… Воспитанники живут довольно
дружно, дисциплина сознательная. Взаимоотношения между персоналам и
воспитанниками хорошие… Воспитанники получают должное развитие, ста-
новятся действительными колонистами, осознавшими «труд» и презирающи-
ми дармоедство».
Недостатки: нехватка ремонтных материалов, постельных принадлежно-
стей, белья, одежды (есть лишь по одной смене); некоторые «несуразные» ре-
шения товарищеского суда, лишение пищи, «на что обращено внимание зав-
колонией». (Опускула макаренкиана, №14, с. 10–11).
Письмо О.П. Ракович, 23 сентября 1924 г.
...Сейчас я или пришел в себя, или окончательно обалдел.
...Я не могу отказаться от Вас. Пожалуйста, не пугайтесь. Я самым идеальным образом
уважаю Вашу свободу. Как бы Вы ни поступили, Вы всегда будете прекрасны и всегда правы.
Я искренне буду преклоняться перед любым Вашим решением. Я готов быть Вашим шафером
и держать венец над Вашей головкой.
Я представляю себе: как трудно Вам понять, что у меня в душе. Я, без всякого сомнения
какой-то урод. Это совершенно серьезно. Почему я сейчас не только не ощущаю своего уни-
жения, но напротив? Я выше всех, недосягаемо выше. Вы можете позавидовать моей гордо-
сти.
Когда утром я встретился с Вами, для самого неожиданно захватила меня волна радости.
Радости от того, что у нас разрыв, от того, что Вы спокойны, от того, что я в одиночестве могу
любить и нет до этого никому никакого дела, от того, что я могу отделить от себя мои страда-
ния и рассматривать их как нечто постороннее, как в микроскоп. Раньше я мог это делать
только с зубной болью.
Вы мне вручили пакет с моими письмами...
Все дело, видите ли, в чем: никто не имеет права отнять Вас у меня. Даже Вы. Абсолют-
но никакого права. Вы – это прежде всего образ в моей душе, а потом уже Вы. А любить Вас,
поклоняться Вам, всегда видеть Вас перед собою – моя воля. Я так хочу, и я так решил...