1_Makarenko

262

Письмо Г.С. Салько, 16 апреля 1928 г.

16 апреля 1928 г.

Колония Горького

Утро

Я, собственно говоря, предчувствовал, что мне эти 6 недель дадутся очень тяжко, и по-

этому я не удивляюсь, что мне так погано. Вот когда я хорошо понимаю, что время – вещь

относительная. Всякие другие шесть недель – это просто чепуха, а вот без Вас шесть недель,

это нечто похожее на каторгу при старом режиме, на двадцатилетнюю каторгу.

Я ни на одну секунду, с того момента, как увидел Вас в окне вагона, не могу упустить из

виду двух вещей: во-первых, Вас нет, во-вторых, это должно продлиться бесконечно долго. Я в

этом году ждал весны и помню то безнадежное ощущение, когда до весны оставалось 45 дней.

Целая вечность. Так то ж до какой-то паршивой весны, а то до Вас. И вот что ехидно: когда Вы

были в тубъе

я мог спокойно ждать два-три дня, пока Вас увижу, а вот сейчас прошли только

сутки, и я сам не свой и такой был с самого момента Вашего отъезда.

Меня, впрочем, стараются развлекать. Вчера, возвратившись с вокзала, застал в колонии

настоящий фронт. Наши возмутились тем, что на колокольне целый день звонят

, и потребо-

вали прекращения этой музыки. Селяне отказались. Тогда звонарей повыкидали с колоколь-

ни и хорошо поколотили, а с колоколов сняли языки и спрятали. Верующие запрудили весь

двор, а так как все они по случаю праздника были на взводе, то Вы можете представить, до

какой степени экспансивности доходил общий тон переговоров.

После Вашего отъезда я тоже был в довольно воинственном настроении, а поэтому к об-

щему восторгу хлопцев с первого момента пошел в атаку:

– Что? Звонить? Служба ваша окончилась? Ну и к чертовой матери со двора. Пьяные тут

ходят, на ногах не стоят, звонить им нужно. Как маленькие! Дежурство! Чтоб через 5 минут

никого во дворе не было.

Верующие покинули нашу территорию с матерной руганью и угрозами самим Петров-

ским. Преследование разбитого противника совершалось под командой Жоржа с применени-

ем девиза:

– Иди, иди! Нечего губами шлепать!

Хотя победа была уже на нашей стороне, но моральное самочувствие у меня все же было

неважное, выходило так, что мы обидели селян и, так сказать, сорвали политику рабоче-

крестьянской власти.

Но к вечеру наше моральное положение восстановилось: в колонию уже не пришли, а бы-

ли привезены на подводах 8 (восемь) верующих, основательно попорченых при помощи но-

жей, дрекольев и кулаков. Двое из них были при смерти. Их сопровождали другие верующие,

хотя и обладающие целой кожей, но определенно сдавшие под тяжестью впечатлений дня: ре-

лигии, водки, кулаков.

Колонисты встретили их довольно ехидно:

– Звонить уже не хотите?

Тем не менее занялись перевязкой и распределением граждан по больницам и покойниц-

ким.

К 9 вечера в колонии уже были: конный наряд милиции, автомобиль Угрозыска и собака-

ищейка – целое торжество.

Я во всех отношениях был доволен концом дня. Мы ремонтируемся, у нас нет спектакля,

а тут тебе такие великолепные формы: а) смычки с окружающим рабоче-крестьянским насе-

лением, б) клубной работы, в) общественной нагрузки, г) антирелигиозной пропаганды, д)

борьбы с алкоголизмом, е) организационно-трудовых процессов, ж) первой помощи в

несчастных случаях, з) упражнений в верховой езде, и) знакомства с автомобилем, к) озна-

комления с деятельностью милиции, л) близкого знакомства с собакой-ищейкой и многое

другое.

Благодаря судьбу за ниспосланные мне столь блестящие формы единого педагогического

процесса, я уснул в завидных моральных условиях.