103 / 370
101
и чётким ритмом коммунарской жизни. Поэтому и самый завод, и ритм, и настоящий рабфак
вам иногда начинают казаться тоже идиллией.
Потом вы начинаете догадываться, что идилличны не коммунары, а вы сами. Они вас
растрогали и удивили, а пока вы стоите и умиляетесь, они разбежались куда-то по своим де-
лам и забыли о вас – им некогда. Вы начинаете соображать, что они счастливы тем счастьем,
за которое и вы, может быть, боролись и истратили не один метр ваших нервов.
И тогда ваша мысль поневоле направляется к источнику этого прекрасного дела: кто
это придумал, кто это так разумно, с такой любовью к детям, с таким уверенным знанием со-
здал это детское счастье, кто это смог не испугаться идиллии, советской идиллии, о которой
и вы мечтали и которая, как потом оказалось, называется социализмом? Счастье здесь не от
папашиного капитала, не от жизни беззаботной, не от паразитического обжорства, не в слое
разведённого жирка, покрывающего мускулы, а счастье в рабочем усилии, в ощущении са-
мих мускулов, в просторной дороге вперёд, по которой идут миллионы трудящихся, в этом
слиянии с мировым делом. Счастье в том, что уже не может быть стыдно от паркета, цветов
и зеркал, счастье в настоящей человеческой свободе.
И вы начинаете понимать, что это и ваше дело, что это дело нашей революции, что
фундаменты его заложены на неизмеримых полях великих и победных классовых битв. А
чекисты были последовательны и логичны: увековечить память Дзержинского после его
смерти они решили этим уголком социализма, тем более что социализм – это не остановка,
это тоже движение, и движение вперед.
Коммуна открыта 29 декабря 1927 г. Чекисты Украины вовсе не были так богаты,
чтобы строить дорогой завод, большие корпуса. Всё дело в том, что чекисты обладали очень
небольшими средствами, собранными путём вычетов из их жалованья. Они вложили в дело
другой капитал: силы своего коллектива, свою мысль, своё преклонение перед памятью
Дзержинского, они реализовали новые представления о человеке, позволяющие беспризор-
ного поставить в первые ряды общества, в первые ряды не только по характеру прав, но и по
характеру обязанностей, по требованию к человеку
7
.
Коммуна 1927 г. была совсем маленьким детским коллективом – всего на 50 человек,
он владел только одним домом, небольшой мастерской полукустарного типа, в которой даже
эти 50 поместиться не могли. Дети эти не умели работать и не знали, что они должны делать,
они были малограмотны и малокультурны: «цветы» интервенции и войны, беспризорные.
Но чекистский коллектив в эту небольшую ячейку вложил большие запасы энергии,
большевистской настойчивости и возможности далёкого развития, вложил в форме крупной
человеческой заботы и мысли о детях
8
. Коммунары пришли в светлые солнечные комнаты, в
уют и тепло, им были сказаны настоящие человеческие слова о работе и жизни, и полдесятка
станков и две классные комнаты были поставлены перед ними как отправная точка будущей
их работы.
Было это небольшое хозяйство до конца продумано, прилажено, строго проверено до
последней мелочи, и в него была уже с первого дня вложена идея того же счастья, о которой
мы говорили выше.
Сейчас, когда прошло пять лет, когда коммуна живёт полной жизнью, коммунары
вспоминают имена своих первых начинателей с благодарностью и любовью.
Скажите перед коммунарами эти имена
– и коммунарские лица
расцветают улыбками, гремят аплодисменты, и после того ещё долго не может
замереть щебетание детских, девичьих, юношеских голосов, взволнованных родными обра-
зами, возникшими перед ними. Тогда в коммуне ярко вспоминаются и первые
детские дни, и первые годы, наполненные проблемами и стремлениями, иногда
недалёкие и от нужды, бороться с которой коммунары были всегда в силах, тем
более
что
нужда
тоже
возбуждалась
стремлением
вперёд
и
созна-