223 / 388
221
го. А желательно все же сохранить и производственный фон, и цельность коллектива в условиях мне
более или менее известных…...
Производство иного типа выбрать очень трудно. Самый трудный вопрос заключается в том, что
на фоне большого завода нельзя выделить правильно группу главных действующих лиц, придется
много сил истратить на изображение всякой грандиозности. Малый же завод может производить впе-
чатление кустарщины. Да кроме того, малый завод не даст впечатления серьезности задачи, вокруг
которой нужно организовать усилия персонажей. Эти усилия потеряют характер значительности и
ценности.
Была мысль рисовать фон какого-нибудь треста малой промышленности, но это тоже невыгодно:
придется растекаться мыслью между многими мелкими пунктами, малоинтересными и разбросанны-
ми, или сосредоточить описание в бюрократическом центре, что может сильно понизить значение и
размах главных фигур и сделает малоинтересной фабулу.
Еще менее выгоден непроизводственный фон – в виде группы встречающейся случайно интелли-
генции. В этом есть только те выгоды, что нет надобности изображать «массы». Во всем остальном это
невыгодно, ибо придется делать слишком искусственную фабулу и отношения героев делать более раз-
говорными.
Может быть, лучшим выходом было бы присоединить действие к какой-нибудь лаборатории, к
проектному учреждению, к чему-либо такому с серьезным заданием, но еще не оформившемуся в
производство. Тогда откуда я возьму подробности и детали?
Роман. Темы.
1. Основная тема идет по линии типа, который условно называется Дмитрий Иванович Бакурин.
Развитие этого типа в кратких чертах такое. Личное индивидуальное озлобление сильной лично-
сти. Борьба рабочего презрения к погибающему миру и бунта гордой личности против толпы, лично-
сти, не желающей быть подхваченной никакими вихрями. Последние отзвуки потерь, в том числе
брата белогвардейца, бедной запущенной старости матери. Глубокая ненависть к старой России, к
кошелькам, дармоедам, эксплуататорам, но в то же время такое же презрение к русскому да и всяко-
му другому человеку, к его глупости, эгоизму, головотяпству, дидактизму. В особенности к город-
ским болтунам, к бессильному презрению что-то организовать, к воскресникам и трудовой повинно-
сти, разным согласованиям, к явному развивающемуся бюрократизму. Все это рисуется на фоне
страшно глубокого развития идеи долга, доходящего почти до аскетизма. Одновременно и злость на
себя за этот долг и особенная чуткость по всякому, даже по мелкому шкурничеству.
Впрочем, то же глубокое чувство долга заставляет самое главное внимание обращать на деловой
успех и рабочее движение людей, отбирать их именно по этому признаку и именно поэтому игнори-
ровать непривлекательные и смешные моральные и эстетические черты.
Гораздо позже эти обстоятельства приводят к осознанному, изложенному в некоторой теории и
размышлениях убеждению, что к людям нужно быть терпимее, что важен коллектив, наконец в том,
что новый коллектив выше личности и богаче ее, а самое главное, что он создает для личности более
здоровые пути развития, и ее отдельные недостатки скорее и гармоничнее нивелируются.
Все эти перепевания не уменьшают силы личности. Руки хотят работы, и сохраняется целостный
взгляд на все, не трусливый и не теряющийся. Образуется крепкий и устойчивый одинокий цинизм.
Озлобление развивается в сторону растрачивания и разбрасывания себя, в сторону спокойного смеха,
и все разрешается в борьбе воли с десятками нездоровых припорченных воль.
По отношению к женщине совершенно космический взгляд, полный глубочайшего иронического
сомнения. Веселые иронические эпизоды встреч с женщинами, они не забываются после свиданий,
но никаких эмоций после них не остается, кроме веселой расположенной улыбки, какой-то последней
мудрости.