266 / 404
264
- Давид, что же вам предложить? Вы читали «Анну Каренину» Льва Толстого? Вы, ка-
жется, брали у меня.
- Нет, «Анна Каренина» — что! Там ничего нет определенного. Это роман, я не хочу ро-
ман.
Валя морщит лоб. Нет, в ее библиотеке нет такой книги. С неприятным чувством вины
она вспоминает, что такой книги она вообще не знает.
- Стойте, Давид! Как же это я забыла «Викторию» Гамсуна? Вы не читали?
- «Викторию»? Не читал. Гамсуна? А это кто такой — Гамсун? Это не наш? Так это не
роман?
- Нет, роман. Но это ничего, Давид. Это ничего. Вы прочитайте.
- Нет, я не хочу роман. Роман меня не устраивает. И там, наверное, все плохо кончается.
Печально кончается.
Он с грустным вопросом смотрит в глаза Вали. Валя разочарованно кивает. В самом деле,
у Гамсуна все грустно кончается.
- Нет. Вы посудите, товарищ Осипова! Для чего мне такая книга? Если нужно, чтоб пе-
чально кончилось, так это каждый сумеет. А если нужно, чтобы хорошо кончилось, так надо
научиться. Странно, почему никто не напишет такую книгу? Такую книгу в первую очередь
нужно написать.
Валя согласилась с Давидом, и Валя частично отвечает за отсутствие такой книги, но рас-
строенное лицо Давида начинает интересовать ее и с другой стороны:
- А для чего вам такая книга?
- Мало ли для чего? Надо же прочитать! Я не понимаю: о технике написали, о звездах
написали, о разных животных, которых давно нет, тоже написали! А о любви почему-то не напи-
сали.
Давид улыбается и моментально хорошеет.
- Надо же сказать по этому вопросу что-нибудь определенное!
Он все-таки смотрит на Валю с надеждой, и Валя склоняет на бок голову.
- Давид, я поищу в городе такую книгу. Но, насколько я помню, нет такой книги, Давид.
- Спасибо, — говорит Давид Резник, — очень буду благодарен.
Он ушел последним, и Валя занялась приведением библиотеки в порядок. Она распреде-
ляла книги по полкам, складывала на столе газеты и журналы, и все ей казалось, что она сейчас
вспомнит книгу о любви.
Потом: вдруг она вспомнила другое: как странно, и она любила, и другие люди кругом
любили и любят, почему ни разу никому в голову не пришло издать серьезную книгу о любви,
чтобы было все написано «определенно», как говорил Давид Резник. Валя прыгала с лестнички
на лестничку, и быстрыми молниями проносились у нее все какие-то интересные и, в общем,
приятные мысли: хорошо было, что Давид Резник ищет такую книгу, хорошо было, с другой сто-
роны, что другие люди не искали такой книги и в душевной простоте считали себя спе-
циалистами в этой области. И может быть, замечательнее всего было то, что книга о любви еще
не написана, но скоро ее кто-нибудь напишет.
Она выйдет в советском издании, и Валя получит ее, свежую, чистую, свою, и никто не
скажет о книге, что она отображает буржуазную мораль. В самом деле, что общего между Дави-
дом Резником и Анной Карениной и зачем ему учиться страдать у Гамсуна? Вале даже показа-
лось на одну только секундочку, что в мире все хорошо устроено, потому что, допустим, такую
книгу о любви кто-нибудь написал...
Валя остановилась с пачкой книг в руках и мечтательно улыбнулась: воображаю, какая
получилась бы гадость. Разве можно написать книгу о любви, вообще о любви? Чудак этот Да-
вид! Ему все хочется знать, чтобы все было определенно, тогда и жить не нужно. Зачем жить, ес-
ли все написано. Прочитал и... и все как по нотам!
1
Валя даже вздрогнула от отвращения. Она нахмурила бровки и, подымая книги к полке,
закусила губу. Пускай. В ее жизни любовь тоже получилась... очень,