304 / 370
302
Л у г о в о й: Я знаю.
А б а ши д з е: Какое это производство? Если в паровозе котел протекает, так я знаю: есть
дырка. А в этом деле только влюбленные могут разобраться. Скажите пожалуйста, хромати-
ческая аберрация. Мотылька полет незримый. Вздох пресвятой богородицы.
Р я з а н о в а: А Хромов?
А б а ши д з е: Хромов работает.
Л у г о в о й: Я не верю Хромову.
А б а ши д з е: Он способный человек.
Л у г о в о й: Тем хуже.
Из цеха входит К у п е р м а н.
К у п е р м а н: Здравствуйте. Я бы очень хотел знать, когда это, наконец, кончится? Я
должен получать такие телеграммы: безобразное задерживание аппаратов АЗетЭн задержи-
вает оборудование самолета «Максим Горький». Ну, надо же послать десять аппаратов. Я не
хочу никого задерживать. Он хочет лететь, я ничего не имею – летите, будьте добры, сколько
вам угодно.
Л у г о в о й: Нельзя оборудовать «Максим Горький» дрянными аппаратами.
К у п е р м а н: Что значит, дрянными, зачем вы так говорите одним росчерком пера? Что
он хуже ленинградского «Коммунара», который годится только какой-нибудь такой старухе,
потому что она чулки штопает и плохо видит. Почему нужно выпускать такой АЗетЭн, что-
бы в Германии всех затопило. (Пауза. Просительно). Ну, Антон Григорьевич, давайте отпра-
вим этому самому Максиму Горькому...
Л у г о в о й: Обратитесь к инженеру Хромову, пусть даст приказ о понижении качества.
К у п е р м а н: Зачем понижать, зачем понижать? Ну, там подкрутить какой-нибудь вин-
тик... и он будет работать.
Л у г о в о й: Обратитесь к Хромову.
К у п е р м а н: А что вы думаете? Пойду искать Хромова. Если здесь не понимают, так,
может быть, он поймет?
К у п е р м а н выходит в цех.
Л у г о в о й: Он поймет.
Р я з а н о в а: Как это может быть: неизвестна причина?
Л у г о в о й: Неизвестна причина брака, а аппараты производятся. Правда?
А б а ши д з е: Отпустишь?
Р я з а н о в а: Что?
А б а ши д з е: Я хочу делать паровозы.
Р я з а н о в а: Иди в цех.
А б а ши д з е: Вечером напьюсь. Или куплю мандолину. Луговой, иди принимай ком-
плекты. Буду играть на мандолине. Все равно пропала жизнь – угораздило влопаться – в оп-
тическое производство.
Л у г о в о й и А б а ши д з е вышли в цех. Рязанова занимается за своим столом. В ком-
нату оптиков входит П о д д уж н ы й с лопатой.
П о д д уж н ы й: Товарищ Ходиков, что же я буду отвечать?
Х о д и к о в: Отвечайте, красавец, ничего не имею против.
П о д д уж н ы й: В плановом порядке отвечать будете вы.
Х о д и к о в: Если в плановом, я согласен, голубчик.
П о д д уж н ы й: А кроме того, прошу не прикладывать ко мне голубчика. Я есть комен-
дант и прошу это учитывать.
Х о д и к о в: Чего вы нервничаете, дорогой мой?
П о д д уж н ы й: Я потому должен нервничать, что триста азетенов располагаются без
охранения. Окна, извините, наружу, и всякий товарищ может украсть аппарат.
Х о д и к о в: Так... А теперь сообщите нам, любезнейший, какое ваше собачье дело до
этого и для чего вы торчите здесь с этой неумной лопатой.
П о д д уж н ы й: По какой причине неумной?