5_Makarenko

133

Рукопись обязуюсь представить к 15 января 1937 года. Макаренко

Очень благодарен тронут замечательный друг альманах Макаренко

Личный архив А.А. Фролова, без указания на источник. Из Киева, послано

по адресу: Москва, ул. Горького, 15, редакции альманаха «Год XIХ».

На первой телеграмме запись: Прошу выдать. т. Макаренко кончает боль-

шую новую работу для «Альманаха». П. Павленко.

Письмо Н.В. Петрову, 22 декабря 1936 г.

Киев, 22 декабря 1936

Дорогой Николай Васильевич!

…...Не нравится тебе скоропись XVII века, – пожалуйста, читай ундервудовскую тоску

, сразу

видно твои бюрократические замашки. Что касается гриппа, тоже заедаешься напрасно, мне что, если

хочешь, буду писать тебе в случае надобности при какой угодно температуре. За последствия, конеч-

но, не отвечаю.

То же самое и насчет называния меня покойником: большей свежести никогда от тебя и не ожи-

дал. Я действительно умирал от разлуки, а ты ничего лучшего не придумал, как проявить свою опре-

деленную черствость. Я это запомню и больше нежных писем писать тебе не буду. И вообще посмот-

рим, кто напишет тебе нежно при твоем характере. Разве Театралов, пожалуйста, ему все равно!

Твое письмо, переполненное грубостями, в фактическом отношении очень страдает. Когда у че-

ловека истекает злоба, ему трудно касаться разных фактов. Вот, например: что случилось с харьков-

ским театром? Почему они вдруг все разбежались, а некоторые добежали даже до Ленинграда? По-

сыпали их каким порошком, что ли? Или Гальперин и Театралов пошли вместо порошка? Ты ничего

подробно не написал. Никаких подробностей у тебя не встречается.

То же самое: Крамов

, какая степень отравления, не написано. Что касается, например, Людми-

лы

то, во-первых, и без тебя знаю степень отравления, а во-вторых, она и сама расскажет, ибо по

опыту знаю, что она врать не то что не любит, а просто не умеет. Ну а все-таки Крамов? Почему он в

Москве, да еще с Театраловым? И дальше, что же теперь будет с театром? Пожалуй, его можно будет

употреблять вместо крематория, который в Харькове строится десять лет и никак не построится? А

теперь будет хорошо: пойди в театр – и через десять минут все кончено, получите вашего родствен-

ника без нарушения целости покровов. От скуки, конечно!

Милые мои актеры! Что же это такое? До чего может дойти искусство, если такой живой коллек-

тив может так быстро и некрасиво опаскудиться, попасть под высокую руку Театралова. Черт знает

что! До чего великолепен в таком случае и до чего лучезарен был Радин! А ты, дорогой Николай Ва-

сильевич, после этого не плачешь и не посыпаешь лысину всякими отбросами, а зубоскалишь по ад-

ресу твоего лучшего друга и поклонника. До чего ты тоже опустился...

А где твой стыд, слабые признаки которого изредка можно было наблюдать в Харькове. Ты

нахально удрал из Ленинграда и не нашел лучшего оправдания, как сослаться на профсоюз. В срав-

нении с этим мой грипп, честное слово, образец благородства. Я действительно страдал в вашем

паршивом Питере

– каменная лоханка, в которой плавает несколько грязных бумажек и