116 / 370
114
новую жизнь, люди в халатах раскладывали перед ним разные картоны. Особенно стало
скучно после того, как Игорь примирился со своей участью и научился выходить из всех
лабиринтов, научился продевать веревку через дырочки флейты. Все эти занятия он сначала
сопровождал насмешкой над самим собой, над козлами, над человеками в халатах, а потом
он все упражнения проделывал с угрюмой технической серьезностью. От скуки, сделав
небольшое усилие, он даже сумел понравиться людям в халатах и помогал им исследовать
других ребят. Только записывать и высчитывать он не научился. Его наставники не
посвящали никого в свои тайны и прятали их значение за непонятными словами: «тесты»,
«корреляция».
Все-таки в кабинете было занятнее, чем в приемнике. Игорь не любил беспризорную,
шумную и ржавую толпу, дешевое ее остроумие и низкую культуру. В кабинете же он
говорил новичку с высокомерием жреца:
- Вот, синьор, пока щука не поймает эту жалкую рыбешку, вы отсюда не выйдете!
- Видите: куда мяч закатился? Доставьте его к волейбольной сетке. Перекинуть
нельзя. Несите в руках. Через забор перелезть? Забудьте эти ваши уличные привычки.
Он стоял за плечом новичка и холодным взглядом наблюдал неудачные попытки
исследуемого субъекта. Субъект разочарованно тянул:
- Если так играть, никогда не выиграешь.
- Вы, мистер, и не должны выиграть. Выигрываем в таком случае только мы.
Досадно только было, что в сравнении с хозяевами кабинета он выигрывал до
смешного мало: бесплатный бутерброд во время завтрака. По сравнению с таким заработком
предприятие на почте было все же выгоднее, хотя оно было и гораздо проще оборудовано,
чем кабинет.
Сейчас Игорь с внутренним смущением вспоминал о своих легкомысленно-позорных
действиях в кабинете, на которые его подвинуло дикое невезение с деньгами бабушки. Но...
страницы этого прошлого были перевернуты. Сегодняшний день быстро бежал навстречу:
сначала промелькнули хорошо знакомые улицы центра, потом пошли и новые места, узкая,
грязная набережная, запруженная подводами базарная площадь, потом широкая, щедро
накрытая небом Хорошиловка. Домики на Хорошиловке маленькие, между ними цветут
сады, мимо домиков бегает трамвай, бегает хлопотливо, быстро, весело. Но вот и
Хорошиловка кончилась, мостовая пошла среди молодой зелени, а трамвай побежал по шпа-
лам, как будто это не трамвай, а поезд. И зеленые полосы, и шоссе, и трамвай — все
направляются к дубовой рощице. К этой рощице пришли милиционер и Игорь. В сторону
ведет просека, в просеке тоже мостовая, а через нее сетчатая с золотыми буквами вывеска:
К о л о н и я и м . П е р в о г о м а я…
…11.
Беседы культурных людей
Игорь Чернявин вошел в вестибюль и попятился. Молнией блеснула у него мысль, что
случилось недоразумение: он сюда попал по ошибке. Растерянно оглянулся он на Воленко,
потом снова глянул вперед. Перед ним был марш широкой лестницы, покрытой бархатной
малиновой дорожкой. В конце марша — просторная площадка, дубовые двери, на них
золотом на стекле написано:
Театр
А рядом с дверями в театр огромное квадратное зеркало, оно отражает следующий
марш лестницы, и еще площадку, и еще зеркало, а самое главное, оно отражает бесконечную
и щедрую ленту ярко-красных цветов, уставленных по всему барьеру в особых, длинных
ящиках.
- Вытри ноги,— сказал Воленко и показал на большую темную тряпку, лежащую на
кафельном полу.
Игорь посмотрел на свои ботинки. Никакой грязи на них не было:
- У меня чистые.