115 / 370
113
- Да вот... Зачем такие дворы? Козлу тут раздолье!
- Если вы будете оглядываться, вы ничего не сделаете.
Игорь сосредоточился над картоном. У козла был очень добродушный вид. Игорю не
захотелось его прогонять.
- А знаете что? Пускай себе пасется!
- Как это так? — вскрикнул лупоглазый.
- Я думаю, что вреда будет немного. Какие-то кустики.
- Представьте себе, что там малинник.
- Не думаю. Вы напрасно беспокоитесь.
- Почему вы так разговариваете? — человек в халате с силой дернул картон.
- С флейтой будем исследовать? — спросил другой.
Старший ответил сухо:
- Нет.
Он пошел к умывальнику, а потом долго вытирал каждый палец отдельно.
Потом он вышел в дверь и уже из коридора пригласил:
- Идемте.
У столика Полины Николаевны он устало опустился на стул:
- Как? — спросила Полина Николаевна.
- Слабо. Очень слабо. Результаты нулевые. Рассеян, безынициативен, воображение
отсутствует.
- Что вы говорите? У него инициативу нужно уменьшить вдвое, а вы говорите:
безынициативен! Прочтите.
Она протянула довольно толстую папку. Человек в халате поднес ее к самым глазам и
стал быстро вертеть головой вправо и влево, бегая по строчкам.
- Это ничего не значит, Полина Николаевна. Мы не знаем, инициатива это или
подражание. Такие штуки, — он потряс папкой в руках, — вообще ничего не доказывают.
- А я вам говорю, что вы ошибаетесь. Я вас очень прошу посмотреть еще раз. Вы
увидите, что вы ошибаетесь.
Лупоглазый поднялся со стула обиженный и двинулся к дверям своей комнаты.
- Хорошо!
- Что же вы сидите? — сказала Полина Николаевна Игорю.
Игорь посмотрел вслед белому халату и, когда закрылась за ним дверь, спросил
доверительно:
- А для чего это, Полина Николаевна?
Она подняла на него глаза:
- Значит, нужно.
- Я не понимаю, для чего.
- Это исследование ваших способностей.
- А для чего им мои способности?
- Идите, Игорь, не спорьте.
Игорь снова вошел в комнату, молча стал у стены. Пока люди в халатах перебирали
какие-то папки, ящики, карты, у него в душе скопилась густая обида. Кто-то сильной рукой
подчеркнул в ней одиночество, чреду последних скудных дней, брошенного на товарных
путях симпатичного Ваню, отошедшие в вечность светлые дни детства, и мать, и старые
обиды: вздорный, неверный, сумасбродный отец и другие люди, жестокие и холодные.
На столе стояла длинная коробка с отделениями. Старший предложил:
- Садитесь.
Обо всем этом вспомнил Игорь Чернявин, шагая рядом с милиционером по
просторным, освещенным утром тротуарам. Нет, истекший месяц был печальным
месяцем. Это было скучное и глупое время. Полина Николаевна убеждала его начать