110 / 370
108
нужно с этим считаться. Но если критик пускается в доказательства, то это уже касается не
одного меня, а является установкой для всей литературы. В таком случае я хочу уважать
своего критика, я не люблю, когда он меня смешит, мне тяжело, когда он размахивает перед
моими глазами своими двумя шаблонами. Я замечаю, как во мне зарождаются
отвратительные наклонности: невольно в своей работе я начинаю примериваться к тем двум
шаблонам, которые мне предъявлены, я начинаю работать на критика.
В моем романе сказано, что женщины, провожая мужей на немецкий фронт, «не
кричали, а тихонько плакали». Критик совершенно серьезно вывел отсюда заключение, что
женщин этих нужно причислить к шовинистам.
Т. О. Войтинская протестует против стандарта. И я протестую. Протестует и читатель.
Но, дорогие товарищи, почему же в таком случае свободно пишут и свободно печатаются
владельцы немногочисленных стандартов, которые среди бела дня открыто требуют от меня
именно шаблона, которое делают погоду в литературе, которых я должен бояться и, при-
знаюсь... уже боюсь?
Надо иметь большое мужество, чтобы игнорировать подобные явления. Но если даже
у писателя найдется это мужество, то оно не всегда найдется у редактора или издателя. Я
еще готов, например, отстаивать «тихо плакали», но редактор всегда может сказать на это:
- Стоит ли из-за такого пустяка переживать? Давайте зачеркнем «тихо» и напишем
«громко». Все-таки спокойнее!
И вот я уже сдался, я начинаю изучать шаблоны, часто даже бессознательно. Я делаю
преступление, и вместе со мной делают преступление многие мои коллеги. И я вижу, как
замолкают порой талантливые критики, как они уступают дорогу мелким налетам
схематиков, у которых так мало вкуса и ума, но зато так много развязности, самоуверенности
и странной, ничем не объяснимой безответственности.
Т.О. Войтинская подняла важный вопрос, но он не может быть разрешен без ревизии
той системы измерителей
2
, которая зачастую у нас практикуется. На любом правильно
организованном советском заводе решающую роль играют отделы контроля. Контрольное
хозяйство заводов — это богатейшее и сложнейшее дело. Это научно организованная систе-
ма точности, это не только шаблоны — это микрометры, допуски, знание материала,
инструментов, приспособлений.
Жизнь советского общества неизмеримо более сложна, чем работа самого
прекрасного завода. В нашем Союзе более 170 млн. индивидуальностей, совершенно
отличных, неповторимых, каждая в своей мере исключительная
3
. Эта сложнейшая картина
усложнена тем важнейшим обстоятельством, что все эти индивидуальности живут на
свободе, что для них открыты широкие дороги, что они не задавлены эксплуатацией и
нищетой.
Мы, писатели, обязаны показать эту богатую многокрасочность нашей жизни. И мы
хотим показать ее, но мы требуем, чтобы наша работа измерялась и оценивалась с таким же
уважением к советскому миру, какое требуется и от нас, писателей. И нас и нашу жизнь
оскорбляет применение кустарных критических шаблонов.
Идеологическим источником стандартизации наших литературных героев
является упрощенное, представление о нашем советском человеке и вообще о нашем
трудящемся. Между нами говоря, критики его упростили до последней степени, его
раздели донага, его снабдили стандартными добродетелями, от которых за сто
километров несет христианством. Его научили кротко умирать от чахотки, его
научили произносить непогрешимопрописные речи, в которых, конечно, не бывает
ни одного грамма риска. Этого самого нашего героя
освободили от всех конфликтов
и радуются: какое счастливое бесконфликтное существо! Наш герой давно отвык раз -
думывать, мучительно решать,
страдать от неудобства. У нашего героя нет лирики,