231 / 370
229
заведующим, уместный больше наедине, в кабинете, чем в торжественном зале под
бархатным знаменем, перед двумястами строгих, замерших в салюте колонистов…
19.
На новом заводе
Еще раньше уехали и старые и новые студенты. Их провожали торжественно,
говорили речи под знаменем, эскортировали всем строем до вокзала и на вокзале кое-кто
даже поплакал, конечно не четвертая бригада.
Плакали больше девочки, которым было жалко расставаться с Клавой Кашириной, но
и восьмой бригаде и другим не так легко было проводите Нестеренко, и Колоса, и
Садовничего, и Гроссмана.
А на место уехавших прибыли новые. Были здесь и семейные, и «с воли», и из-под
ареста, и мальчики, и девочки. В день их прибытия Игорь Чернявин был дежурным
бригадиром. Вспомнил он тот день, когда Воленко принимал его, и радостно стало и
грустно: где теперь Воленко?
Новеньким лафа теперь в колонии. Уже замки висят на старых цехах Соломона
Давидовича, и осенняя поросль — до чего шустрая! — начала уже прикрывать старые
дорожки, протоптанные колонистами. Стадиону так и не удалось сгореть. Пришли рабочие и
в несколько дней разбросали это замечательное сооружение. И никто о нем не пожалел, даже
Соломон Давидович вздохнул свободно и перестал ожидать пожара.
Соломон Давидович назначен сейчас начальником отдела снабжения и сбыта. В день
назначения он благодарил колонистов за боевую и героическую работу на старом
производстве, вспоминал, с каким напряжением, с каким страданием заработали они
шестьсот тысяч на новый завод, говорил, что он никогда в жизни не забудет этот прекрасный
год. И прослезился Соломон Давидович, и не стеснялся слез, и никто не упрекнул его за
слезы. А потом воспрял духом и даже так сказал:
- Раньше я думал, что у меня потухающая кривая. А теперь скажу вам, товарищи
колонисты, пока сердце бьется, не может быть потухающей кривой. Правильно сказал Санчо
Зорин, что эту кривую оппортунисты выдумали.
Поздно вечером в кабинете Захарова Соломон Давидович уже забыл о старом
производстве, а с большим энтузиазмом готовился к новому своему делу: снабжению и
сбыту. И сказал Захарову:
- Со щитом или под щитом, а снабжение у нас будет неплохое, к вашему сведению.
Захаров обнял Соломона Давидовича, и только незначительное изменение предложил
к его боевому кличу:
- Надо говорить «со щитом или на щите», Соломон Давидович. Так греки говорили.
- А «под щитом» — они не говорили?
- Нет, не говорили, Соломон Давидович.
- Под щитом, значит, им было без надобности?
- Совершенно верно. Так говорили греки, когда отправлялись па войну. Со щитом
вернусь, — значит, с победой. На щите, — значит, принесут меня убитым. Со щитом или на
щите.
Соломон Давидович внимательно прислушался к этой исторической справке и
усомнился.
- Если я правильно понимаю, для нас подходит только со щитом, а на щите для нас
абсолютно не подходит. Какой же смысл может быть для отдела снабжения на щите?
- Пожалуй.
- Тогда скажем так: со щитом или с двумя щитами! Это вполне приемлемо для отдела
снабжения.