234 / 370
232
Комаров после этого случая дней десять ходил по колонии мрачный и старался не
встречаться с Надеждой Васильевной. Через десять дней у него опять было столкновение с
советом бригадиров, только уже по другому вопросу: совет хотел колониста Редьку
перевести в механический цех. Комаров долго возражал против этого, а потом из себя
вышел:
- Так и знайте: заберете у меня Редьку — ухожу с завода!
И смотрел после этих слов на бригадиров злой и бледный. Бригадиры удивились, а
Филька произнес:
- А что ж? Он правильно говорит! С какой стати!
Совет бригадиров уступил, а вечером Захаров сказал Комарову:
- Видите, отстояли дело, ваш верх.
Комаров улыбнулся и прямо от Захарова пошел в гости к Надежде Васильевне.
Очень трудно в той части горизонта, где помещается сфера Соломона Давидовича, —
там всегда толпятся грозовые тучи. Деньги все истрачены на строительство и оборудование,
старый завод закрылся, новый еще не выпускает продукции. И Соломон Давидович
«парится».
- Сколько угодно есть предложений. Дадут какой угодно аванс, только подпишите
договор на сверлилки.
- Сверлилок еще нет, — отвечает Захаров.
- Но будут же, или они никогда не будут?
- Первые сверлилки будут, вероятно, плохие.
- Какое это имеет значение, плохие или хорошие, но их продать можно?
- Их продать нельзя.
- Алексей Степанович, говорите такие слова тому, у кого хорошие нервы, а у меня
очень плохие нервы. Как это так: нельзя продать готовую продукцию?
Захаров молчит, и Соломон Давидович страдальчески вздыхает:
- Разве я теперь человек? Я теперь угорелая лошадь!
Новый завод, как и всякое настоящее дело, оказался трудным. Заедало то в одном
месте, то в другом, таинственные секреты открывались там, где, казалось, все безоблачно и
все предначертано. И не только нервы Соломона Давидовича иногда гуляли, но и в
четвертой бригаде начинало дебоширить беспокойство, то самое беспокойство, которое
иначе еще называется чувством ответственности. Новый завод колонисты воспринимали как
небывалое и невиданное счастье, выпавшее на их долю
5
. Если они знали, что Октябрьская
революция принесла людям новую жизнь, то для них эта новая счастливая жизнь была
неотделима от завода электроинструмента. И поэтому так страстно хотелось, чтобы скорее
выходили сверлилки, чтобы скорее приехали за ними представители Красной Армии и
промышленности, чтобы как можно скорее Советское правительство издало приказ,
запрещающий ввоз электросверлилок из-за границы.
Игорь Чернявин получил самый лучший станок на заводе — плоскошлифовальный
«Самсон Верке». Он стоит в углу механического цеха рядом с шепингом «Кейстон». Игорь
Чернявин рассказывал товарищам:
- Этот станочек — самое симпатичное существо на свете. С ним даже разговаривать
можно, такой он симпатичный.
Игорь и в самом деле разговаривал со станком, особенно когда приходил по утрам.
Станок, действительно, у Игоря занятный: плоский предмет, который нужно шлифовать,
ничем не прикрепляется к доске, а просто Игорь тронет выключатель сбоку, и деталь
пристает к столу, как будто они из одного куска вырезаны.
- Магнитный стол, — говорит Игорь. — Магнитный стол — это вам не какой-нибудь
дореволюционный патрон
6
.
И все-таки Игоря постиг удар. В маленьком шкафчике, в самом станке, стоял
флакон особого, дорогого машинного масла, которое с большим трудом добывал