7_Makarenko

335

Германии. В 1936 г. ею почти закончен кинофильм «Отец и сын». Работа прервана в

связи с арестом ее друга, К.Радека, как «врага народа».

Письма Г.С. Макаренко, 11 – 12 ноября 1938 г.

Кисловодск 11 ноября 38

Мое Солнышко!

Наконец, получил сразу два письма — от 6-го и от 8-гг. ноября. Спасибо, спасибо,

голубка. В этих письмах самое несомненное то, что я их не заслуживаю, главным образом

потому, что и никто их не может заслужить. Может быть, так и надо: самые прекрасные

вещи на земле - это именно незаслуженные.

Очень хорошо, прямо восхитительно, что ты отдыхаешь и поправляешься. Я

вспомнил, теперь ты совершенно не дышишь табаком — одно из моих самых паскудных

качеств. И я рад, что не делаешь ремонта: меньше у меня одним угрызением совести.

Как я живу? Во всяком случае, странно. Целый день и вечер сижу один в комнате и

больше читаю, чем пишу. Какой-то у меня начался пассивный период — ничего не хочется

делать, хочется читать. Писать нужно при тебе — это уже совершенно ясно, без тебя как-то

не так пишется, роман идет как будто правильно, но почему-то не увлекает.

Читаю очень много, а гулять ходить не хочется, да и компании нет никакой, букваль-

но ни одного человека. Знаком только со своим столом - два человека: Перовская из

«Колхозных ребят» и Викторов, какой [то] маленький человек из МХАТа. Перовская

температурит, кашляет и вообще «диезит», а Викторов,— он еврей,- может говорить только

о процедурах. С остальными раскланиваюсь. С отъездом Чуковских и других «литераторов»

стало очень скучно, но я почему-то и не скучаю. Среди мильтонов есть один, который

недавно спросил:

- А кто это такой Горький?

Из этого можешь заключить, что для героев… нет невозможного. У Перовской

(кстати, она внучка Софьи Перовской) здесь есть местный друг, «домовладелец» и

специалист по разведению какой-то кабардинской породы лошадей. Человек моего возраста,

красномордый. Он настойчиво уговаривает меня переехать на постоянное жительство в

Кисловодск, предлагает в обмен дачу с ванной, канализацией, электричеством, только с

местным отоплением. Если бы рядом был авиазавод, куда мог бы перейти Левка, я давно

согласился бы.

Самое приятное — нарзанные ванны. Я уже чувствую, как здоровею с каждым днем

— начинаю ощущать некоторый фундамент здоровья. С 17-го буду получать ванны

ежедневно, так решил врач, вторично меня осмотревший. Каждое утро хожу на две

ингаляции. Ларинголог говорит, что на полгода нужно сократить всякие ораторские

выступления. Это хорошо!

Милое Солнышко! Осталось 18 дней до встречи — пустяк. А больше я никуда в

санаторий один не поеду. Эго похоже на концлагерь.

Целую все четыре лапки, и глазки, и хвостик. Кланяйся твоей милой демисезонной

шкурке. Я страшно рад, что она доставляет тебе радость — лишнее доказательство, какой

мудрый этот старый Макаренко!

От Колбанского получил письмо, лень отвечать, но отвечу.

Телеграмма от Веры

, вероятно, той самой, которую обуяла грибная нежность, между

прочим, я ее в глаза не видел, но кажется она — человек несчастный.

Я чего-то разленился. Прочитал огромных два тома дневника цензора Никитенко

—

подумать только!

Получила ли ты письмо от Чуковских — мое?

Еще раз целую лапки. Левку обнимаю и люблю. Левка — это вообще класс!

Твой Антон