338 / 370
336
Всему Мариенбаду салют.
Холодно. Срывается снег, ветер. Тучи. И пускай себе. На свете все-таки живет мое
нежное Солнышко!
Приеду, вероятно, 30-го в 5 часов вечера.
_________________
Кисловодск
12 ноября 38
Ли, Здравствуй!
Пишу записку, самую короткую: расписался с романом и так хорошо оторваться на
минутку и поговорить с тобой.
Послезавтра уже заказываю билеты. Видишь?
В доме пусто. Сегодня солнечный день, и все ушли бродить. У меня открыта дверь на
балкон, и все равно воздух свежий. Написал письмо Колбановскому.
По вечерам у нас третий день нет света, а таких рассказчиков, как Бергельсон
3
, тоже
нет, приходится читать при свече.
Целую лапки — четыре. Будь здорова, весела, радостна, — тебе идет. На улице
смотри сначала налево, а потом направо,— это когда переходишь.
Твой, твой А
Ты научила меня плакать…, т. 2, с. 247 – 248 и 250 – 251.
1
Говорится, видимо, о
В.М. Роот
(см. ранее письмо ей).
2
Никитенко А.В.
– литературный критик, историк литературы, проф. рус.
литературной словесности, член Главного управления цензуры в 1860 – 65 гг., один из
предшественников академической школы в литературоведении.
3
Бергельсон Д.Р.
– еврейский писатель. Художественно изображал время
Октябрьской революции и Гражданской войны, деятельность профессиональных
революционеров, жизнь и борьбу народных масс в нач. 1920-х гг.
Дополнения.
Из письма
Галины С. Макаренко
11 ноября:
«Чуковский и по телефону говорил мне, что ты много пишешь, что он по этому
поводу хочет со мной поговорить. Он говорит, что — «я старая литературная крыса и
знаю, что больше одного романа в год серьезному, как Макаренко, писателю писать не
надо …» и проч. Так сказать, примелькаешься в глазах, так я его поняла. Я ему
ответила, что ты, собственно, заканчиваешь вещи, которые у тебя давно разработаны и
начаты».
Письмо В.Н. Колбановскому, 12 ноября 1938 г.
12 ноября 1938, Кисловодск
Дорогой, милый Виктор Николаевич!
Спасибо за память и на добром слове. Мне никто не пишет, кроме Гали, и поэтому так
значительно для меня, что Вы обо мне вспомнили.
Живу в непривычной для меня санаторной обстановке. Очень скучно, но я сейчас и
скуку принимаю как медицинскую процедуру и не жалуюсь. Обнаружил у себя большую
тупость в деле «схождения» с людьми. Все они хотят со мной разговаривать о воспитании
детей, а мне эта тема здорово уже надоела, да и до каких пор разговаривать? Здесь находятся
и большие поклонники «Флагов на башнях» («Лучше «Педагогической поэмы»), и хулители
(«Не может быть!»). В общем, я доволен, что эта книга вызывает такие разноречивые
отзывы, это значит, что книга живая.
Но интересно, что наша читающая публика иногда не способна верить идиллии. Эта
неспособность воспитана, конечно, наркомпросовской практикой. Поэтому возможно, что
этот мой выстрел не всегда попадает в цель: нарисовать идиллию, основанную не на добром
сердце, а на дисциплине и организации
1
. Ну и пусть!