286 / 366
284
- Летчиком он будет! Никакой самолет не выдержит, если крестов навешать!
Сенька пришел в себя. Повернулся всем телом градусов так на 35, не больше, глянул в то ме-
сто, куда крест полетел, и вдруг как заревет. То молчал-молчал, а тут – на тебе – такой голосина, да
звонко так, с захлёбом. Стоит, как и раньше, без движения и воет. Мы засмотрелись на него с удивле-
нием: до чего человек дикий! Заведующий напал на Виталия, почему, говорит, так нетактично: обо-
рвал, бросил, объяснить нужно... А Сенька все стоит и ревет. Даже Виталий испугался, до каких же
он пор будет кричать. Заведующий начал было:
- Дружнов, успокойся! Послушай...
А Сенька еще выше на полтона взял.
- Ну и характер, – сказал тогда Виталий. – Но все равно креста не отдам! Колонист, и с кре-
стом!
Тут, наконец, Сенька заговорил. Не то, что заговорил, а тоже по-своему: повернулся обратно
на 35 градусов к заведующему и заладил с растяжкой, с рыданием:
- Домой хочу! Домой хочу!
И еще раз, и еще раз, да все одинаково, на особый лад, по-деревенскому, на «а»:
- Дамой хачу!
1
Заведующий выставил нас из кабинета, а сам его ублажать.
А мы вышли в коридор и долго еще слышали, доносилось до нас сквозь дверь:
- Дамой хачу!
Народ у нас был боевой. Много видели на своем веку, удивляться не умели. А тут, честное
слово, стоим в коридоре и глазами друг на друга хлопаем. Виталий говорит:
- Фу ты, дьявол! Даже перепугал меня! Вы видали когда-нибудь такое?
- Какой вредный пацан! – сказал Шурка Просянников. – Это он все из-за креста!
А Владимир Скопин – он у нас очень умный был человек – не согласился:
- На чертей ему крест! В лаптях ходит! Ты думаешь, это он из-за религии?
- А как же?
- Да нет! Характер такой! Самостоятельный. С виду тихоня, а глотка: «Да-мой ха-чу!»
2
Что вы думаете о таком характере? Можно сказать, вредный действительно, и с таким челове-
ком жить, ну его? А у нас у всех, сколько ни есть колонистов по свете, нет лучшего друга, как Сень-
ка. Вот вам и характер.
С тех пор десять лет прошло, а может, немного меньше. Вспомнить то время, десять лет
назад! Дикости у нас тогда куда больше было. Если сравнить, скажем, сегодняшнюю культуру и как
тогда было. А все-таки Володька Скопин был прав: в Сеньке никакой дикости не было, хоть по ка-
кой-то там глупости крест и висел у него на шее. Этот крест, наверное, бабушка повесила. Думала:
раз в колонию ехать, надо как можно лучше. На ноги лапотки, на шею крест, вроде как парадный ко-
стюм.
Заведующий с Сенькой долго тогда разговаривал с глазу на глаз. О чем они говорили, так мы
и не узнали, а только потом ни заведующий, ни Виталий Горленко, да и никто вообще про тот крест
не вспоминал. Так, будто его и не было.
Мы прожили с Сенькой в колонии пять лет, а после разъехались, кто в вуз, кто в командиры,
кто в летчики. Только у нас принято: всегда встречаемся, письма пишем, друзьями остались, а луч-
ший друг у всех – Сенька Дружнов.
Характер у него всегда был одинаковый, молчаливый. Можно по пальцам пересчитать, сколь-
ко Сенька за нашу совместную жизнь слов сказал.