109 / 404
107
Украины; в 1923 – 1925 гг. зам. киевским, затем харьковским губнаробра-
зом; в 1930-е гг. зав. черниговской окринспектурой образования, член Со-
вета при НКП УССР.
Л.М. Салько принят в коммуну им. Ф.Э. Дзержинского 23 сент. 1928
г., выпущен из нее при поступлении в Московский авиационный инсти-
тут; затем авиаинженер в НИИ ЦАГИ.
Среди Типов и прототипов «Педагогической поэмы» - Левицкий Але-
ша, характеристику см. в части 1 данного издания, с. 344.
Письма Г.С. Салько, 3 и 4, 9 мая 1928 г.
3/V. Вокзал
9 ч. утра
Получил две открытки и огромное писмище заказанное. Сейчас не хочу читать, только
вскрыл и пробежал [глазами], вижу, что в общем «благополучно» и Вы меня еще любите. Ой, не
знаю даже что Вам сказать от радости. Сегодня обязательно вырву кусок времени и буду писать,
писать, писать. Спасибо, голубчик – Солнышко!
Сегодня еду в коммуну. За эти праздники я столько совершил разных операций с деньга-
ми, что у меня полные карманы разных расписок и заметок, и нужно специально засесть за фи-
нансовую работу, в колонии Горького не дают.
Желаю Вам солнца и радости.
Целую все – все
Ваш, Ваш, Ваш
Тося
Коммуна Дзержинского
12 часов ночи с 3 на 4 мая
=
=
Отн. 1:1,6
Через пять дней будет «преполовение».
Я преклонил голову и молчу. То благоговение, с которым я читаю Ваше письмо (26/IV),
не может быть выражено никакими знаками. Это Великий Вход Солнышка, и нужно, чтобы хор
пел «Иже херувимы», но у меня нет хора.
Я ничего не могу написать своего. Сейчас я могу быть только отзвуком, слабеньким и да-
же дребезжащим отзвуком. Это вовсе не значит, что моя любовь родится в Вашей любви. Нет,
здесь совсем другое начало. Если я вдруг узнаю, что Вы меня не любите, я не только не стану
меньше любить Вас. Нет, я немедленно сделаюсь психическим, просто потому, что не вынесу
своего чувства к Вам, и больше всего не вынесу его тишины, его бессловесности. Где-то у како-
го-то нового русского поэта есть такой стих:
«Доверим душу голосам, неизреченного молчанья».
Это довольно неповоротливо сказано, но страшно умно. Так вот я этих голосов неизре-
ченного молчанья тогда не вынесу. А теперь я отзвук, потому что, как бы я ни любил Вас, я не
достоин чего-то. Чего? Я затрудняюсь точно определить чего. Я не могу сказать, что я недосто-
ин, чтобы меня любили даже Вы. Ах, какой я идиот! ВЫ! Я могу допустить, что ВЫ меня люби-
те, но представить ВАС, вот такую, как ВЫ есть, живую, радостную, с такими глазами, с такой
полной человеческой глубиной, с такой чистотой, представить, что из ВАС такой истекает такое
море ласки и нежности и что это только для меня, для меня одного — это не по силам моему во-
ображению.
Я не могу представить себя таким исключительным, таким избранным. Это, наверное, по-
тому, что только в письмах я увидел это море. Когда я читаю ВАШИ письма, я стараюсь пред-
ставить себе, как Вы смотрите, какая ВЫ в этот момент, и не