4_Makarenko

241

реформатора. Без внимания к этой основе освоение и разработка его насле-

дия сводится к педолого-педагогической концепции индивидуалистической

«лично-ориентированной» педагогике и «школе учёбы».

Письмо Г.М. Поликсеновой, 24 марта 1936 г.

Киев, 24 марта 1936

Дорогая товарищ Поликсенова.

Вы очень обрадовали Вашим искренним и милым письмом, тем более, что я не избалован

письмами моих читателей. Пишут иногда педагоги, но они преимущественно ругаются и

ставят разные ехидные вопросы, нисколько, впрочем, не новые. Я далеко стою от писатель-

ских кругов, никогда не слышу отзывов читателей, может быть это даже к лучшему, ибо пи-

сателем себя не чувствую.

Третья часть [«Педагогической поэмы»] сейчас печатается и должна на днях выйти, а

может быть даже и вышла. Она помещена в восьмом номере альманаха «Год XVIII». В этой

части Вы прочитаете о дальнейшей (трагической) судьбе колонии имени Горького и краткую

историю коммуны имени Дзержинского, созданной горьковцами. Ребята мои, конечно, раз-

брелись, многие уже потерялись, со мной работают рядом только несколько человек, между

ними Карабанов и Шейнгауз (из третьей части). Я сам до сих пор не бросаю беспризорных,

сейчас работаю в коммуне имени Дзержинского в Харькове, но временно откомандирован в

украинский НКВД для ликвидации беспризорности…... Работа прекрасная, много, очень

много встречаю интересных пацанов и девчат.

Вот только сегодня возвратился из Одессы, куда выезжал специально, чтобы познако-

миться с одной девочкой-проституткой, давно наводящей ужас на всех педагогов Украины.

Познакомился. Ожидал встретить обычный комплекс: крайняя вульгарность, дегенеративное

лицо, умственная отсталость и всякая дикость. Представьте, ничего подобного: очень милая,

прекрасно сформировавшаяся девушка лет пятнадцати, умна, окончила семилетку, прекрасно

держится и замечательно водит за нос десятки опытных, серьёзных людей. Я прямо пришёл в

восторг, видите, даже Вам пишу о ней, чуть не влюбился. Из этой девочки мы сделаем хоро-

шую партийку

, со временем. И вообще, беспризорные – замечательные люди, поэтому я от

них отстать не могу. Жалко только, что меня оторвали от дзержинцев. Дзержинцы – это де-

сять тысяч поэм.

Простите, что я так разболтался, это потому, что я умею очень быстро писать на машин-

ке.

В апреле я буду в Москве и обязательно занесу Вам все три части, если Вы разрешите

мне подарить их Вам. Хочу вообще посмотреть на Вас, меня очень подкупает, что Вам толь-

ко 22 года, я молодёжь люблю до глупости, больше всего, даже больше Пушкина и больше

вообще всего. То, что Вы могли сесть и вот так просто написать незнакомому Вам человеку

такое дружеское и искреннее письмо, для меня очень много говорит.

Вы хотите быть журналистом? Кто его знает, может быть это и хорошее дело, а всё-таки

лучше поехать куда-нибудь в компанию трёхсот беспризорных и немного подарить им своей

личности. Может быть, я Вас соблазню?

Пишите, буду очень Вам благодарен. Только пишите по такому адресу: Киев, Рейтар-

ская, 37, ОТК НКВД УССР, мне. Это удобнее, а то я часто разъезжаю и письма тогда пропа-

дают где-то в дебрях Наркомсвязи.

Привет.

А. Макаренко