135 / 354
133
выходы, если чувство нельзя и непосильно сдержать.
И в этом предвыборном собрании завода–гиганта чувство благодарности к товарищу
Сталину стало единственно возможной формой
3
избирательной работы. Поэтому так искренно и
неудержимо ораторов прерывали аплодисментами и овацией, так единодушно голосование
предупреждалось взрывом большего чувства десятка тысяч человек.
Уже через несколько минут после начала собрания трудно было представить себе, что это
просто общее собрание. В открытые двери вдали виднелись бесконечные ряды непоместившихся в
зале людей, и было ясно, что это стоит в дружном, тесном единении слившийся в едином горячем
чувстве советский народ.
И поэтому в самых ярких словах ораторов ощущались только начала еще невыраженных в
слове синтезов, непосильных для нашего воображения итогов. А слова здесь были сказаны яркие и
сильные. Здесь выступали прекрасные ораторы, как только прекрасна и сильна может быть
искренность. За каждым словом человека здесь чувствовались огромные подсчеты мысли и
любви, не подчиняющиеся словам.
Когда Славнова сказала простую фразу: «Мне сорок лет, двадцать лет я жила до революции
и двадцать лет после революции», стало так ослепительно ясно, какая сложная и неизмеримая
разница между теми и этими двадцатью годами. И когда она хотела подсчитать, сколько сделано
за последние двадцать лет, стало так ясно, что подсчет каждым произведен в сердце и что каждое
сердце богаче самого гениального оратора. И так же точно расширялось в душе каждое сказанное
на этом собрании короткое слово. И так же широко разливался гнев в глазах людей, когда с
трибуны раздавались суровые слова о врагах:
«Мы сделали бы еще больше, если бы нам не мешали эти гады: троцкисты, бухаринцы,
шпионы, фашисты, диверсанты»
4
.
Чувство благодарности к коммунистической партии, неразрывное с чувством
благодарности к товарищу Сталину, в этом собрании все время было связано с бдительностью.
Это не было сентиментальное чувство, это было чувство революционеров, творящих величайшую
эпоху в человеческой истории. И это не была любовь размягченных сердец, это была любовь
мужественных борцов за дело человечества.
И поэтому нельзя было измерить бурю в выражении этой любви, когда Славнова
предложила:
«Я предлагаю кандидатуру самого лучшего, самого любимого нами человека, вождя, друга
и учителя – товарища Сталина».
Так на Электрозаводе имени Куйбышева пришел и как будто остановился этот
непередаваемый в своем значении момент. После Славновой говорили многие, так же
выразительно и так же ярко и искренно, и их слова выражали также какие–то незначительные
доли общего чувства и общей мысли.
– Там, где было трудно, где революция висела на волоске, товарищ Сталин организовал
нашу победу.
– Товарищ Сталин – это воплощение большевистской партии, это наше знамя, под
которым мы побеждали и будем побеждать.
– Все здесь присутствующие влачили бы жалкое существование, а теперь наш труд дело
чести, доблести и геройства!
– У нас нет эксплуатации, у нас нет черного дня, нет страха за будущее!
Не было в истории человечества, не было в истории ни одного народа за все тысячелетия
жизни людей, не было никогда такого единодушного, такого горячего, такого разумного и такого
всемирного чувства, так глубоко оправданного великими победами людей, как этот момент
избирательной советской кампании. И поэтому так сильно прозвучали скупые слова официального
постановления:
– Общее собрание рабочих, служащих, инженеров, техников, коммунистов и комсомольцев
Электрокомбината имени Куйбышева постановило выдвинуть кандидатом в члены Совета Союза
Верховного Совета СССР по Сталинскому избирательному округу города Москвы Сталина
Иосифа Виссарионовича – великого