198 / 354
196
1
детдома.
7
Возможно,
Назаренко Н.В.
, в коммуне дзержинцев в 1928 – 1934 гг.;
стал кадровым офицером–техником, участник Великой Отечественной
войны.
Письмо Л.В. Крендясовой, 3 декабря 1937 г.
3 декабря 1937, Москва
Дорогая Люба!
Очень хочу знать подробно о твоей жизни. Не ленись, напиши. Что делаешь, работаешь или
нет, замужем или нет, дети есть или нет?
И еще одна просьба. Напиши мне все, что знаешь о девчатах.
Какие хорошие были у нас девчата! Правда?
Где Брегель, Вехова
1
, Зозуля и все другие?
Напиши, буду очень благодарен.
Крепко жму руку.
А.Макаренко
А.С. Макаренко. Пед. соч. в 8 т., т. 8, с. 76. Письмо, как и
предыдущие, свидетельствует об огромном внимании А.С. Макаренко к
индивидуальности, о знании им воспитанников, об интересе к
особенностям их развития, жизненной судьбы.
1
Вехова
– член комсомольского бюро коммуны дзержинцев в первой
половине 1930 –х гг.
Дополнение.
10 декабря 1937 г. А.С. Макаренко выступил в московском
Доме советского писателя
на общем собрании, посвященном выборам в
Верховный Совет СССР.
Выборное право трудящихся
1
Лет 35 назад – перед японской войной – самое слово «выборы», кажется, отсутствовало в
лексиконе среднего трудящегося человека в России. Очень редко оно встречалось в книгах, если книги
говорили о других странах, но другие страны были так далеки, что даже зависти не вызывали.
Мой отец был рабочий, и поэтому я учился на медные деньги. Хотя слово «выборы» и было
мне известно, но я очень редко мог употреблять его в разговоре – по какому случаю, в самом деле, оно
могло прозвучать в моей речи?
Мне, как и другим представителям моего класса, случалось, конечно, слышать, что есть такие
выборные высокопоставленные лица – губернский и уездные предводители дворянства. Никогда в
жизни я не видел такого предводителя, ни живого, ни мертвого. Мои жизненные пути и жизненные
пути предводителей почему–то не пересекались. Это происходило, может быть, потому, что наши
жизненные пути были расположены в различных плоскостях: пути мои и таких людей, как я, были
проложены где–то по земле, и гораздо выше, очень высоко, недосягаемо для глаза, проходили пути
дворянские.
Вот я сейчас вспоминаю и никак не могу вспомнить, кто из моих знакомых был дворянином.
Правда, в 1914 г. в г. Полтаве меня, по особой протекции, рекомендовали в репетиторы в семью
полтавского губернатора Богговута. Я почти обрадовался, если вообще можно говорить о радости в
таком случае. Но это репетиторство обещало мне хороший заработок, а кроме того, мне хотелось
посмотреть на потомка одного из героев двенадцатого года – генерала Богговута, убитого под
Тарутином, которого и Л. Н. Толстой помянул добрым словом.
Мои расчеты не оправдались. Я занимался с племянником губернатора несколько месяцев,
но, кроме этого племянника, чрезвычайно несимпатичного и глупого мальчика, я никого из
губернаторской семьи не видел. Встречал я лакеев, каких–то приживалов да нечто вроде гувернера
– все такая же наемная рабочая сила,