190 / 370
188
взрослому населению колонии: брюки слишком велики, они целыми гармониями
укладываются на худых ногах пацанов, рукава слишком длинны.
На полу литейной расположены опоки
14
, возле которых копаются формовщики —
колонисты постарше: Нестеренко, Синицын, Зырянский. У одной из стен старая
формовочная машина, на ней работает виднейший специалист по формовке, худой,
серьезный Круксов из седьмой бригады.
Литейная полна дыму. Он все время пробивается из барабана, из литейной он может
выходить только через дырки в крыше. Каждый день между мастером Баньковским и
колонистами происходят такие разговоры:
- Товарищ Баньковский! Нельзя же работать!
- Почему нельзя?
- Дым! Куда это годится? Это же вредный дым — медный!
- Ничего не вредный. Я на нем всю жизнь работаю.
Через щели в крыше, через окна и двери дым расходится по всей колонии и в часы
отливки желтоватым, сладким туманом гуляет между зданиями. Молодой доктор, сам
бывший колонист, Колька Вершнев, лобастый и кучерявый, бегает из кабинета в кабинет,
стучит кулаками по столам, потрясает томиком Брокгауза — Ефрона
15
угрожает, заикаясь:
- Я п-пойду к п-прокурору. Литейная л-лихорадка! Вы з-знаете, что это т-такое? П-
прочитайте!
Этого самого доктора Алексей Степанович давно знает. Он морщит лоб, снимает и
надевает пенсне:
- Призываю тебя, Николай, к порядку. Прокурор нам вентиляции не сделает. Он
закроет литейную.
- И п-пускай закрывает!
- А за какие деньги я тебе зубоврачебное кресло куплю? А синий свет? Ты мне покою
уже полгода не даешь. Синий свет! Ты обойдешься без синего света?
- В каждой п-паршивой амбулатории есть с-синий свет!
- Значит, не обойдешься?
- Так что? Будем т-травить п-пацанов?
- Надо вентиляцию делать. Я нажимаю, и ты нажимай. Вот сегодня комсомольское.
На комсомольском собрании Колька размахивает Брокгаузом — Ефроном и
вспоминает некоторые термины, усвоенные им отнюдь не в медицинском институте:
- 3-занудливое п-производство т-такое!
И другие комсомольцы «парятся», вздымают кулаки. Марк Грингауз направляет
черные, печальные глаза на Соломона Давидовича:
- Разве можно допустить такой дым, когда вся страна реконструируется?
Соломон Давидович сидит в углу класса на стуле — за партой его тело поместиться
не может. Он презрительно вытягивает полные, непослушные губы:
- Какой там дым?
- Отвратительный! Какой! И вообще нежелательный! И для здоровья неподходящий!
Это говорит Похожай, чудесно-темноглазый, всегда веселый и остроумный.
Соломон Давидович устанавливает локоть на колено и протягивает к собранию руку
жестом, полным здравомыслия:
- Это же вам производство. Если вы хотите поправить здоровье, так нужно ехать в
какой-нибудь такой Крым или, скажем, в Ялту. А это завод.
В собрании подымается общий галдеж.
- Чего вы кричите? Ну хорошо, поставим трубу.
- Надо поручить совету бригадиров взяться за вас как следует:
Теперь и Соломон Давидович рассердился. Опираясь на колени, он тяжело
поднимается, шагает вперед, его лицо наливается кровью.