255
приемы и средства, лаконичен он или многословен, употребляет метафоры или избегает их,
живописует природу или обходится без природы.
Художественный минимум, невыполнение которого выбрасывает произведение из
художественной литературы, обязателен и для произведений, предназначенных для
молодого читателя. И в этом случае мы должны требовать реалистической полнокровной
правды, яркости, впечатляемости образа и эмоционального подъема. При наличии всех этих
качеств мы признаем художественную ценность произведения достаточной.
Но теперь мы уже не можем предоставить художнику такую же свободу в выборе
изобразительных средств, иначе говоря, мы ограничиваем его в стилевом отношении. Если
такое ограничение не выполняется, мы угрожаем автору... в лучшем случае мы угрожаем ему
тем, что отнесем его произведение к разряду «взрослых». Фактически такая угроза никогда
не существует, ибо дело обстоит хуже: удовлетворяя нашим стилевым требованиям в одном
приеме, автор не выполняет их в другом. Произведение останавливается где-то посредине,
между детским и взрослым читателем.
По отношению к детской литературе можно, стало быть, говорить о некотором своде
стилевых ограничений или правил. В своей сущности они представляют педагогические
акты, вполне естественные всегда, когда дело касается ребенка или подростка. Их
происхождение заключается в самой природе ребенка, описывать которую в настоящей
статье нет надобности отчасти потому, что она более или менее синтетически известна, от-
части потому, что эта природа отражается и в самых законах наших стилевых требований.
Размеры настоящей статьи не позволяют развернуть широкую логическую картину, не
позволяют связать стилевые особенности детской книги с тем или другим признаком
детства. В большинстве случаев бывает полезно выводить эту связь не из педагогической
логики, а из прямого опыта, достаточно у нас известного и широкого.
Вообще в области детского чтения наиболее уместной остается индуктивная логика. В
нашей советской действительности она должна направляться марксистским представлением
о личности и коллективе, диалектическими законами развития. Именно поэтому мы, прежде
всего, должны отказаться от какой бы то ни было идеи «остановившегося детства» (обычный
порок педагогической дедукции).
Ребенок растет с каждым своим днем. Книга, прочитанная им сегодня, и та же книга,
прочитанная им через несколько дней, встречает, в сущности, разных читателей и разный
читательский прием. Наша книга не должна поэтому строго следовать за возрастным
комплексом психики, она должна быть всегда впереди этого комплекса, должна вести
ребенка вперед, к тем пунктам, на которых он еще не был. Поэтому в нашей детской
литературе важны не стилевые законы формы, а стилевые законы движения. Нужно говорить
не о канонах стиля, а о тенденциях стиля, принимающих самые разнообразные выражения в
зависимости от того, какой ребенок, с какой подготовкой, с какими устремлениями берет в
руки нашу книгу.
Наше детство настолько многообразно, что, в сущности, становятся совершенно
условными наши возрастные представления. Одну и ту же книгу читают с одинаковым
интересом и ребята 11 лет, и юноши 17 лет, и даже многие взрослые. Таких книг много, и это
самые лучшие книги. Та книга, которая интересна только для определенного, точного
возраста, — всегда слабая книга: в ней слишком ограничен комплекс идей и представлений.
Переходя непосредственно к описанию стилевых требований к детской литературе,
мы должны еще раз об этом напомнить: речь идет не о правилах формы, а о тенденциях
стиля.
Нам представляется удобным вести разговор о стилевых особенностях детской книги
по определенным разделам: