240 / 388
238
Поэтому так незаслуженно легко подвиг Скотта и его товарищей в их собственных глазах поте-
рял всякую цену, когда они нашли на Южном полюсе флаг Амундсена:
«Подошедши ближе, увидели, что это был черный флаг, привязанный к полозу саней, тут же
близко остатки лагеря: следы саней и лыж, которые шли туда и обратно, выразительные следы соба-
чьих лап, – многих собак. Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили и первые достигли
полюса. Страшное разочарование, и мне больно за моих товарищей!.. Конец нашим мечтам, печаль-
ное будет возвращение!..
Мы поставили наш бедный, обманутый английский флаг.
И вот мы повернулись спиной к цели наших честолюбивых стремлений, и перед нами 800 миль
пешего хождения с грузом. Прощайте, золотые мечты!»
Конечно, страшно жаль капитана Скотта, хочется сочувствовать его неудаче, но у советского че-
ловека этого сочувствия уже не может быть. Мы уже привыкли к новым масштабам измерения удач и
неудач.
Не только не сочувствуешь неудаче Скотта, но не радуешься и удаче Амундсена.
Скорее, становится одинаково жаль и Скотта и Амундсена, и победителя и побежденного, пото-
му что на первый план в наших впечатлениях выступает их героическое одиночество, эта страшная
неуютность в положении человека в капиталистическом обществе.
Последние строки дневника Скотта и в особенности его письма еще более усиливают это впечат-
ление неуютности и одиночества. Последняя строка дневника Скотта:
«Бога ради, не оставьте наших близких».
В письмах капитана Скотта, написанных над телами раньше его умерших товарищей, читаем:
В письме к Д. М. Барри:
«Умирая, прошу вас, дорогой мой друг, быть добрым к моей жене и к ребенку. Подайте мальчику
помощь в жизни, если государство не захочет этого сделать...»
В письме к вице-адмиралу Эджертону:
«Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы мою вдову обеспечили, насколько это будет зависеть от мор-
ского ведомства».
В письме к Д. Д. Кинсей-Крайстчерч:
«Мысли мои о моей жене и сыне. Сделаете ли вы для них, что сможете, если страна не сделает?
Если бы я знал, что жена и мальчик обеспечены, то не очень жалел бы, оставляя этот свет...»
В этих строчках важно не то, обеспечили или не обеспечили близких капитана Скотта.
Важно, что в момент предсмертной тоски он должен рядом с уже умершими друзьями сидеть и
писать просительные письма. У него нет ощущения единства с своим народом, нет уверенности в
том, что он делает общее дело, за которое отвечает не только он, его жена и мальчик, но и все обще-
ство.
В этом именно моменте так ясен нравственный порок капиталистического общества. Сам Скотт в
своем собственном подвиге не видит большего, чем пример «джентльменства», – жалкое утешение для
героя, оказавшегося в момент своей трагической кончины в положении настойчивого просителя... и
только.
И таким же одиноким остался бы капитан Скотт, если бы удались ему возвратиться к жене, и та-
ким же одиноким был он в каждый момент своего путешествия. Это фатально!
Почему так героически притягательны, так счастливы и так жизнерадостны наши герои? Почему
в этой группе людей на Северном полюсе живут и строят «прочную базу» все люди нашей страны и
мысли наши с ними, как и мысли их с нами?
Почему в самой организации этого исторического похода, в каждом воз-