Макаренко Часть 6

бактерии враждебных и чуждых влияний.

Обидно теперь вспоминать, какие искренние и горячие наши взлеты, какие высокие

педагогические мечты были отравлены сначала убийственным формализмом «комплекса»

, потом

«лабораторно–бригадным методом»

. Обидно вспомнить потому, что ведь не так много нужно

было с нашей стороны бдительности и чувства ответственности, чтобы разглядеть истинное лицо

этих «методов». Точно так же можно было почувствовать фальшивое ханжество «свободного»

воспитания

и знахарскую возню педологии. То, что мы так долго терпели рядом со своей

героической работой эту шарлатанскую, беспринципную, чуждую галиматью, указывает на

главное «препятствие» из всех тех, которые мешали нашей работе.

Это препятствие – в нас самих. Мы очень медленно освобождались от интеллигентской

бесхарактерности, от непротивленчества, от боязни самокритики. Долгое время у нас не было

настоящего, зоркого, большевистского глаза, обходились мы все тем же мирным

прекраснодушием и бесхребетной уступчивостью. Мы терпели нахальство разных псевдоученых и

трусливо встречали каждое живое, настоящее педагогическое слово. Мы малодушно смотрели, как

педологи на наших глазах душили свежие, самые нежные ростки нашего дела.

Не менее сильные препятствия мы должны были преодолеть и в материальной обстановке

нашей работы. Школьные здания были запущены. Заново пришлось создавать весь строй

учебников – тот строй, который обыкновенно создается и проверяется десятилетиями. И в этом

деле наши усилия регулярно отравлялись все теми же болтающими, безответственными

лжеучеными, все той же средой дешевых фокусников. Из года в год мы переживали тетрадный

голод: ведь в старой России даже сравнительно ничтожное количество школ вынуждено было

прокармливаться бумагой, привозимой из–за границы. В нашем развороте всеобщего образования

пришлось с самого первого дня революции считаться с нищенской бумажной промышленностью,

полученной от старой России.

Страдали мы и от недостатка учительских кадров. Учителя составляли одну из самых

многочисленных и самых демократических прослоек дореволюционной интеллигенции. Совершенно

естественно, что во время грандиозной борьбы с контрреволюцией и при стройке новой, Советской

страны, когда сразу потребовалась большая мобилизация интеллигентских сил, значительная часть

учительства ушла в другие области работы. Некоторая часть учительства из средней школы просто

отпала как враждебно настроенная. Пришлось почти заново создавать учительские кадры для широко

развернувшейся, действительно народной всеобщей школы.

И, несмотря на все эти препятствия, мы заканчиваем наш двадцатилетний путь с грандиозными

достижениями в сознании исполненного долга. Конечно, мы еще не раз задумаемся над путями

улучшения нашего дела. Но сейчас мы с гордостью говорим: наше дело не отстало от общего дви-

жения страны.

Партия создала учительские кадры социалистической страны. Они работают преданно и

самоотверженно и последовательно идут за Коммунистической партией. Советская учительская

армия таит в себе богатейшие силы и возможности.

Мы успеваем удовлетворять колоссальные потребности счастливой советской молодежи в

высшем образовании. У нас невиданный в мире размах в строительстве высших школ,

разветвленных на множество отраслей, в большинстве новых.

Мы реально проводим программу всеобщего обучения детей и взрослых. В истории не

было примера, чтобы в такое короткое время страна, потрясенная войной империалистической и

войной гражданской, окруженная со всех сторон врагами, пришла от колоссальной

безграмотности и темноты к почти поголовной грамотности.

Создавая советскую школу в тяжелой идеологической борьбе и среди материальных

трудностей, мы сумели развить до невиданных пределов гуманистические, высокочеловеческие

принципы воспитания. Мы не уступили; ни разболтанному, анархическому «свободному»

индивидуализму, ни формалистическим соблазнам внешней муштровки. Мы сохранили настоя-

щую,