130 / 366
128
Открытое письмо товарищу Ф. Левину
(см.: «Литературный критик», № 12: Ф. Левин. «Четвертая повесть А. Макаренко»)
Уважаемый товарищ Левин!
В статье своей Вы вспоминаете:
«Наша критика, и автор этих строк в том числе, приветствовала появление «Педагогической
поэмы».
Давайте уточним. Вы и другие критики «приветствовали» мою первую книгу... через 2–3 года
после ее появления. Между прочим, в Вашей статье было и такое выражение
1
:
«...материал, с т о л ь н е с о в е р ш е н н ы й по своему художественному мастерству...»
Признавая некоторые достоинства моей книги, Вы тогда довольно решительно настаивали:
«...профессиональные писатели имеют гораздо большие возможности создать исключитель-
ные, замечательные книги».
Вы упомянули о некоторых правилах и канонах, якобы известных профессиональным писате-
лям и не известных мне.
Несмотря на общую хвалебность Вашей тогдашней статьи, я почувствовал, что Вы относитесь
ко мне с высокомерным снисхождением «профессионала». Между делом у Вас промелькнули до-
вольно выразительные, намекающие словечки: «фактография», «материал вывозит».
Подобное к себе отношение я встречал и со стороны других «профессионалов» и уже начал
привыкать к своему положению «фактограф». Совсем недавно в журнале «Литературный современ-
ник» была напечатана эпиграмма (не помню автора), в которой была такая строка:
«Сначала брал он факты только...»
Можно привыкнуть, не правда ли?
Теперь Вы выступили со статьей по поводу «Флагов на башнях». В этой статье, даже не при-
ступив к разбору моей повести, Вы более или менее деликатно припоминаете, что «некоторые моло-
дые авторы плохо учатся и плохо растут», что «одну неплохую книгу может написать почти всякий
человек», что «даже весьма удачная книга, описывающая яркий период жизни самого автора, еще не
делает его литератором» и т. п.
Одним словом, Вы продолжаете свою линию, намеченную еще в 1936 г., – линию исключения
меня из литературы.
Я хочу знать, с достаточным ли основанием Вы это делаете.
Ликвидация меня как писателя – дело, конечно, серьезное, и я в качестве лица заинтересован-
ного могу требовать, чтобы Вы сделали это солидно, с профессиональным мастерством, опираясь на
те «правила и каноны», о которых Вы упоминали 2 года назад. В известной мере в этих «правилах и
канонах» и я могу разобраться, ибо еще пушкинский Варлаам
2
, попавший в положение, подобное мо-
ему, сказал:
«...худо разбираю, а тут уж разберу, как дело до петли доходит».
В моей повести «Флаги на башнях» Вы указываете, собственно говоря, один порок, но чрез-
вычайно крупный: повесть – это «сказка, рассказанная добрым дядей Макаренко». Все в ней прикра-
шено, разбавлено розовой водой, подправлено патокой и сахарином, все это способно «привести в
умиление и священный восторг самую закоренелую классную даму института благородных девиц,
самую строгую «цирлих-манирлих».
Если отбросить все эти Ваши «критические» словечки: «сахарин», «патока»,
«классная дама», «священный восторг» (удивительно, как это Вы не вспомнили Чар-