9 / 186
7
«правильность» выводов, а не средством проблематизации знания или
саморефлексии
исследователя,
признанием
его
субъективной
вовлеченности в отношения настоящего и прошлого. По сути, это
совершенно разные стратегии артикуляции опыта – сверху вниз (top-down)
и снизу вверх (from the bottom - up). Последняя линия подчеркивает не
только равную значимость гетерогенных практик коммеморации, но и их
неразрывную взаимосвязь с определенными медиаформами артикуляции
субъективного опыта.
Переходя к структуре данной работы, необходимо отметить, что в
западной историографии и исследованиях культуры споры вокруг trauma и
memory studies идут еще с 1970-1980-х гг. Пик этих дискуссий пришелся
на 1990-е гг. и в 2000-е сменился прагматическим диалогом между
представителями весьма широкого спектра дисциплин – от нейробиологов
и психотерапевтов до искусствоведов и литературных критиков
5
. Поэтому
первые две главы книги посвящены весьма специфическому социально-
политическому и интеллектуальному контексту возникновения и развития
полемики о травме и памяти в США.
Первый из них во многом оказался связан с локальными
конфликтами – войнами во Вьетнаме, Ираке и Афганистане, а также
событиями 11 сентября 2001 г. и их социально-культурными отголосками.
Важно отметить, что с конца 1960-х по 2000-е гг. существенно изменилось
восприятие фронтового опыта как солдатами, так и американским
общественным мнением в целом: на смену его романтической поэтизации
(когда память рассматривалась как совокупность ментальных образов и
вербального содержания) пришел медицинский дискурс психиатрии с его
вниманием к автоматическим действиям тела, обладающего собственной
аффективной и моторной памятью
6
. Подобная трансформация языка
описания не была политически нейтральна, но сопровождала превращение
trauma и memory studies из орудия левой социально-политической и
5
Свидетельством этого диалога только за два-три прошедших года стали конференции
«Искусство, культура, память и травма» (Лондон, март 2012); «Психологическая травма
и материальные тела» (Калифорния, март-апрель 2012); «Репрезентации травмы в
культуре» (Исландия, сентябрь 2012); «Аффект, память и передача травмы» (Лондон,
март 2013); «Травма: теория и практика» (Лиссабон, март 2013) «Память о травме:
после Холокоста и эпохи геноцидов» (Калифорния, март 2013); «Aftershock: культуры
посттравмы после первой мировой войны» (Копенгаген, май 2013); «Дигитальные
свидетельства войны и травмы» (Роттердам, июнь 2013); «Травма и память: Холокост и
современная культура» (Портсмут, июль 2013) и др.
6
Young A
. The Harmony of Illusions: Inventing Post-Traumatic Stress Disorder
Princeton:
Princeton University Press, 1995. Р. 3-4.