109 / 356
107
тыре такта частой дроби приветствия. Горович подошел с рапортом и вытянулся перед Хала-
будой:
– Товарищ председатель комиссии помощи детям! В строю колонистов колонии имени
Горького на занятиях гимнастикой триста восемьдесят девять, отсутствуют на дежурстве
три, в сторожевом сводном шесть, больных два.
Бывалый кавалерист Петр Иванович сделал шаг в сторону и открыл глазам Сидора Кар-
повича раздвинутый на широкие спортивные интервалы, замерший в салюте очаровательный
строй горьковцев.
Сидор Карпович взволнованно дернул ус, посерьезнел раз в десять против обычного,
стукнул суковатой палкой о землю и сказал громко неизменным своим басом:
– Здорово, хлопцы!
Сидору Карповичу пришлось основательно хлопнуть глазами, когда звонкий хор четы-
рехсот молодых веселых глоток ответил:
– Дра!..
Халабуда не выдержал, улыбнулся, оглянулся и смущенно рокотнул:
– Ишь, стервецы. До чего насобачились! Это... я вот скажу им... одну вещь скажу.
– Вольно стоять!
Колонисты отставили правую ногу, забросили руки за спину, колыхнули талией и улыб-
нулись Сидору Карповичу.
Сидор Карпович еще раз стукнул палкой о землю, еще раз дернул за ус.
– Я, знаете, ребята, речей не люблю говорить, а сейчас скажу, что ж. Вот видите – мо-
лодцы, прямо в глаза вам говорю: молодцы. И все это у вас идет по-нашему, по-рабочему,
хорошо идет, прямо скажу: был бы у меня сын, пусть будет такой, как вы, пусть такой будет.
А что там бабы разные говорят, не обращайте внимания. Я вам прямо скажу: вы свою линию
держите, потому, я старый большевик и рабочий тоже старый, я вижу. У вас это все по-
нашему. Если кто скажет не так, не обращайте внимания, вы себе прите вперед. Понимаете,
вперед. Вот! А я в знак того прямо вам говорю: одеяла я вам дарю, укрывайтесь одеялами!
Хлопцы рассыпали кристаллы строя и бросились к нам. Лапоть выскочил вперед, присел,
взмахнул руками, крикнул:
– Что? Так значит... Сидор Карпович, ура!
Мы с Горовичем еле успели отскочить в сторону. Халабуду подняли на руках, подброси-
ли несколько раз и потащили в клуб, торчала только над толпой его суковатая палка.
У дверей клуба Халабуду опустили на землю. Встрепанный, покрасневший и взволно-
ванный, он смущенно поправлял пиджак и уже удивленно зацепился за какой-то карман, ко-
гда к нему подошел Таранец и скромно сказал:
– Вот ваши часы, а вот кошелек и еще ключи.
– Все выпало? – спросил удивленно Халабуда.
– Не выпало, – сказал Таранец, – а я принял, а то могло выпасть и потеряться... бывает,
знаете...
Халабуда взял из рук Таранца свои ценности, и Таранец отошел в толпу.
– Народ, я тебе скажу!.. Честное слово!
И вдруг расхохотался:
– Ах, вы... Ну, что это такое, в самом деле... Где этот самый... который «принял»?
Он уехал в город растроганный.
Я был поэтому прямо уничтожен на другой день, когда тот же Сидор Карпович в соб-
ственном богатом кабинете встретил меня недоступно холодно и не столько говорил со
мной, сколько рылся в ящиках стола, перелистывал блокноты и сморкался.
– Одеял у нас нет, – сказал он, – нет!
– Давайте деньги, мы купим.
– И денег нет... денег нет... И потом, сметы такой тоже нет.