173 / 354
171
напоминало работу над «Поэмой». Я был уверен, что он, наконец, нашел
себя в новой обстановке.
Смущала меня только неопределенность типа его [главного] героя.
Мне казалось, что дать жизненно правдивую эволюцию такого человека
будет трудно и неубедительно, что самую трактовку «чести» не следует
сужать до «чести мундира», что любовные моменты нужно больше
затушевать.
Он пошел меня провожать, и мы долго говорили с ним на эту тему,
причем я рекомендовал ему не разворачивать дальше темы, а убить героя,
хотя бы на каком–нибудь эпизоде «Чести». Мне показалось, что на таком
человеке можно показать характерную для дореволюционной
интеллигенции большую устремленность при малых способностях к
действию, не раз показанную Чеховым.
Опускула макаренкиана, № 20, с. 22.
1
К.С. Кононенко приезжал тогда в Москву в поиске там работы.
Кононенко К.С. в письме А.С. Макаренко 10 дек. 1937 г.
предлагает ему
написать роман о «той коллизии, какая возникла или возникала между
идейным габитусом
1
интеллигента и практическим поступательным
движением революции» (Опускула макаренкиана, № 21, с. 50).
1
habitus (лат. яз.) – в данном случае образ внешнего поведения.
Честь, повесть (фрагменты)
Часть 1
1
Город стоял на большой реке. По реке проходило неустанное, деловое движение, и сам
город был деловой, хлопотливый, запросто–кирпичный, без претензий. Через город давно прошла
железная дорога от Москвы к югу, а от нее отделилась ветка куда –то далеко к западу. И на
больших – в двадцать пять путей – товарных станциях, и на широких пристанях народ суетился,
измазанный, потный, пахнущий смолой и маслом. И весь город был такой же: покрытый пылью и
разными деловыми остатками. Даже воробьи порхали в городских скверах и над мостовыми с
злободневным, практическим чириканьем, измазанные в масло, мазут и муку.
Построен город был давно, но не имел никакой истории. Ни сражений здесь не
происходило, ни осад, и ни разу за триста лет жители не имели возможности проявить какое –либо
геройство или гражданское мужество. И никто не родился в городе ни из генералов, ни из
писателей, ни из ученых, даже и памятника поставить было некому: не только на площадях, но и
на кладбищах ничего не было замечательного Единственное место в городе, где ощущалось
некоторое веяние истории, был городской парк, насаженный будто бы самим князем Потемкиным.
Парк этот очень полюбили грачи.
Грачи целыми стаями всегда клубились над парком и при этом так кричали, что и за версту
от этого исторического места разговаривать было трудно. Поэтому даже влюбленные избегали
бывать в городском парке, а выясняли свои отношения под акациями второстепенных улиц и на
скамейках у ворот. Городской голова Пряников, прославившийся постройкой трамвая в городе, и
тот ничего не мог сделать с грачами. С членом управы Магденко он нарочно отправился в парк,
чтобы разобрать вопрос, но мог только пробормотать:
– Ну, что ты скажешь! Простая птица, а имеет свою линию! И какого черта им здесь
нужно?
Магденко ответил: