8_Makarenko

135

какой ты педагог. Предупреждаю, что ты человек горячий и лодырей и шкурников не любишь, пишу

также и о том, что ты – сторонник моей системы. Приложил, конечно, и твое письмо, в котором за-

черкнул слово «амплуа», поставленное у тебя буквально ни к селу ни к городу.

Вчера я получил орден, поэтому, может быть, особенного страха или отвращения к нашей си-

стеме у Яцкевича не обнаружится. Почти уверен, что он что-нибудь сделает. Разговаривать с ним

лично, думаю, было бы хуже, я произвожу на некоторых людей отталкивающее впечатление.

Но если даже получится осечка, падать духом не нужно, будем думать что-либо другое.

Напрасно ты написал, что согласен работать в любой области, было бы хорошо, если бы ты [был]

ближе к Москве и ко мне: иногда и выпили бы чарку.

Спасибо за предложение проекта провести у тебя лето, но будем надеяться, что это будет не в

Виннице, а где-нибудь ближе.

Мы живем в общем по-прежнему, работы много, толку мало. Орден всех взволновал, думаю,

что теперь и работать станет легче.

Левка заканчивает дипломный проект, и мы все с ним волнуемся.

Галя кланяется тебе и Гале и всей твоей многочисленной фамилии. От меня тоже передай по-

целуи и поклон.

Антон похож на меня? По моему глубокому убеждению, это не такое большое счастье, во

всяком случае от души желаю ему быть больше похожим на батька.

Будь здоров и ни при каких обстоятельствах не пиши.

Твой

А.

А.С. Макаренко. Пед. соч. в 8 т., т. 8, с. 113.

В конце января 1938 г. С.А. Калабалин был арестован, находился под

следствием (вероятно, в связи с происходящими в стране репрессиями в от-

ношении «правотроцкистского блока»: Бухарин Н.И., Рыков А.И., Ягода Г.Г.,

Гринько Г.Ф. и другие).

Яцкевич

– тогда сотрудник отдела трудовых колоний НКВД СССР. С

ним А.С. Макаренко был, вероятно, знаком во время работы в ОТК НКВД

УССР в 1935 – 1936 гг. А.С. Макаренко поддержал ходатайство С.А. Калабали-

на о направлении его на работу в какую-либо колонию для несовершеннолет-

них правонарушителей.

О рукописях начинающих писателей, 2 – 5 февраля 1939 г.

2 - 2 - 39. Принес план своего романа «Затравленный». План тоже ничего не стоит. Но разго-

варивать с ним трудно: он одержим той степенью некультурности, которую преодолеть почти не-

возможно.

3 – 2 - 39. Пришел за рукописью. Очень убитый тем, что никто из писателей не хочет по его

роману делать новый роман. Предлагает в распоряжение этого писателя все гонорары, только бы ро-

ман вышел. А роман в 25 печатных листов, написанный от руки все об одной забастовке на каком-то

заводе.

5 - II - 39. Пришел сегодня вторично. Его романище - настоящее графоманское

произведение,

совершенно неграмотный бред. Убедить его в этом трудно: он прямо говорит: если бы я и хорошо

написал, Вы все равно сказали бы, потому, что Вы писатель и вам мои страдания ничто.

Я его убеждал учиться, он машет рукой и останавливает меня: «Ну, ладно!» Потом взял под

одну мышку роман, под другую коньки и сказал: - «Пойду умирать.» Обязательно понесет роман ка-

кому-нибудь новому консультанту.

РГАЛИ, ф. 332, оп. 4, ед. хр. 135.

Графоман – человек, испытывающий болезненное пристрастие к пи-

санию, сочинительству.