8_Makarenko

217

центной» успеваемостью и следит, чтобы дитя не простудилось мужеством или, допустим, целе-

устремленностью. И так же, как этой самой мамаше, ей недосуг подумать: сколько мы теряем и на

успеваемости и на здоровье детей по причине близорукой заботливости.

Зато спокойнее живется. Зато можно проставить в процентах проделанную работу и забыть о

том, что во всех других советских областях люди ищут, дерзают, находят, иногда рискуют, но всегда

создают новое.

Мужество! Попробуйте серьезно, искренне, горячо задаться целью воспитать мужественного

человека. Ведь в таком случае уже нельзя будет ограничиться душеспасительными разговорами.

Нельзя будет закрыть форточки, обложить ребенка ватой и рассказывать ему о подвиге Папанина

Нельзя будет потому, что результат для вашей чуткой совести в этом случае ясен: вы воспитываете

циничного наблюдателя, для которого чужой подвиг – только объект для глазения, развлекательный

момент.

Нельзя воспитать мужественного человека, если не поставить его в такие условия, когда бы

он мог проявить мужество,– все равно в чем: в сдержанности, в прямом открытом слове, в некотором

лишении, в терпеливости, в смелости. Нельзя приступить к воспитанию воли, если предварительно не

разрешить вопрос, чем советская воля отличается от воли в буржуазном обществе. Там воля необхо-

дима человеку для подавления другого человека, там целеустремленность направлена к лучшему

куску общественного пирога. Не рискуем ли мы подставить эти буржуазные категории вместо наших

категорий, когда всю педагогику сводим к так называемому индивидуальному подходу?

Коммунистическую волю, коммунистическое мужество, коммунистическую целеустремлен-

ность нельзя воспитать без специальных упражнений в коллективе. Не метод парного влияния от

случая к случаю, не метод благополучного непротивления, не метод умеренности и тишины, а орга-

низация коллектива, организация требований к человеку, организация реальных, живых, целевых

устремлений человека вместе с коллективом – вот что должно составить содержание нашей воспита-

тельной работы... То, что происходит в нашей школе, недостойно советской эпохи.

Мы фактически ученика не воспитываем, мы ничего от него не требуем, кроме самых прими-

тивных тормозов, необходимых для нашего удобства. Мы добиваемся (не всегда), чтобы он тихо си-

дел в классе, но мы не ставим перед собой никаких целей положительного дисциплинирования. У

наших школьников иногда еще бывает дисциплина порядка, но не бывает дисциплины борьбы и пре-

одоления. Мы ожидаем, пока ученик совершит тот или иной проступок, и тогда начинаем его «воспи-

тывать». Ученик, не совершающий проступков, нас не занимает,– куда он идет, какой характер раз-

вивается в кажущемся его внешнем порядке, мы не знаем и узнавать не умеем.

Такие распространенные типы характеров, как «тихони», «иисусики», накопители, приспо-

собленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы, проходят мимо

нашей педагогической заботы. Иногда мы замечаем их существование, но, во-первых, они нам не

мешают, а во-вторых, мы все равно не знаем, что с ними делать. А на самом деле именно эти харак-

теры вырастают в людей вредоносных, а вовсе не шалуны и дезорганизаторы.

В настоящее время, когда у нас воспитывается больше 30 миллионов детей, не подлежит со-

мнению, что успех этой грандиозной работы зависит не от разрозненных усилий миллиона учителей,

а исключительно от организации школы как целого, от стиля и тона тех требований, которые мы

предъявляем к детям, от стиля дисциплины и игры в детском коллективе, от широко организованных

регулярных упражнений в волевых напряжениях, в мужестве, в постоянном движении к большим,

ясным, желанным целям.

Такая педагогическая работа будет не только гораздо более эффективна, но

и гораздо более приятна для педагогов. Наше учительство сейчас очень страдает от