229 / 404
227
щинами. Он заговорил, не глядя на Бакурина, обращаясь скорее к самому себе и, может быть, по-
вторяя давно продуманные мысли, приобретшие уже книжный оттенок:
- Валя Шалимова начала жизнь... в тяжелую страду прорыва в черной вечности. У нас это
особенно тяжелая штука, азиатская! Я ее не могу жалеть, потому что у нас это обычное. Не по-
нимаю, для чего нужно это существование, для чего нужно ее хорошенькое лицо, между прочим,
очень привлекательное. Почти всегда без работы, всегда с оскаленными зубами, всегда окружен-
ная врагами. Старается быть веселой, но от этого еще хуже... Какое там веселье! У нее ребенок,
рожденный от какого то мальчишки-рабфаковца. Да ну ее к черту!
Иван Сергеевич глянул на Бакурина и насильно улыбнулся:
- Мелкий случай! В российском муравейнике обыкновенный случай!
Он оттолкнулся от стола и пошел по комнате, не обращая вниманья на Бакурина. Дмитрий
Иванович проследил за его маршем до угла комнаты, сжал губы и вспомнил вдруг весь несимпа-
тичный сегодняшний вечер: и припадки разной глупости на совещании и неудачу с машиной, и
хулиганские выходки осени, и свой позорный страх в темноте темной просеки, и дрожащие пле-
чи Вали. С усталым вниманием посмотрел на Ивана Сергеевича, и он тоже показался ему частью
осенней погоды, как будто принес его в эту комнату сегодняшний ненастный ветер.
Тяжело опираясь на стол, Бакурин поднялся с кресла и сказал строго:
- Вы нездоровы, Иван Сергеевич! Все это от плохой погоды.
Как это «мелкий случай»? Что это такое?!
Иван Сергеевич остановился у другого окна и сказал тихо:
- Она, кроме того, еще и воровка.
- Кто?
- Да эта самая... Валя...
Слово «Валя» он произнес с явной иронией, как будто это нежное имя само собой проти-
воречило сущности вопроса.
В коридоре загудели и хлопнули двери, и в кабинет ворвалось краснощекое, до отказа
набитое здоровьем и силой существо и заорало:
- Ах, ось воны де! Пальто ваше заберить!
Девушка протянула Бакурину его пальто и глянула на него задорно возбужденными от бе-
га и еще от чего-то глазами и мокрыми ресницами.
Бакурин ответно улыбнулся ей:
- А ты, голова! Что же ты пальто на себя не набросила?
Девушка показала шикарный ряд влажных зубов и почти пропела:
- Та на шо ж то пальто? Дощик такий добрый!
- Добрый?- просиял Бакурин.
- А то ж? В осени дощ идэ, а лiтом хлиб гудэ! Бачили?
Она еще раз блеснула зубами и уже в дверях обернулась к Бакурину с задорным нападе-
нием:
- А вы до дому идить! А то бабушка сердяться, сердяться!
Она метнула ярким ситцевым подолом и снова в коридоре загудели и захлопали, двери.
- Ишь какая, - весело сказал Бакурин и испытывающие посмотрел на Ивана Сергеевича.
Иван Сергеевич кисло улыбнулся в воротник плаща:
- Будьте покойны и для нее приготовлена... чаща жизни…
2. Пустосвяты
На другое утро Бакурин шел на завод рано, только что прогудели семичасовые гудки. До-
ждя не было, но осень висела над миром влажной серой шапкой. Директор завод Ашманов за-
держивался в столице, забот у Бакурина было много. Заводская площадка еще не была приведена
в порядок, здания цехов были закончены только вчерне. Дома для сотрудников стояли еще в ле-
сах, и вчера на совещании упрекали