232 / 404
230
Маньковский и на сантиметр не сдвинулся с места, даже не отмахнулся от Воргунова, как
это уместно было бы сделать по отношению к надоедливой мухе. Он окончательно застыл за не-
видимой бетонной стеной бухгалтерского гонора. Он отвечал не Воргунову и не Бакурину, он
отвечал идее:
- Никаких впечатлений, ни зрительных, ни слуховых в природе бухгалтерского учета не
существует. Инвентарь завода заключает тысячи единиц, которые бухгалтерия не должна щупать
и рассматривать. Производственник может на базе зрительных впечатлений утверждать, что у
него сто станкоединиц, а бухгалтерский учет ему скажет: не сто, а сто двадцать...
- Ну, и что?
- Как что? Производственник будет отдан под суд за пропажу двадцати станкоединиц.
- Да черт! Что вы мне голову морочите станкоединицами! Вагранку украли что ли?
Молчание.
В кабинет вкатился Соломон Давыдович Блюм, разогнался серьезным выражением на ка-
кие-то разговоры, но сразу определил напряженную ситуацию в кабинете и тихонько застыл у
окна стены.
- Вот ироды, прости господи! - Воргунов был на острой грани между крайним гневом и
крайним весельем. Через минуту он уже развалился в кресле в припадке настоящего здорового
схема:
- Ну, что это такое? Слушайте, да возьмите же себя в руки!
Вы же человек, батенька, вы же личность, личность, а не бухединица! Ну, обратите вни-
мание, обратите внимание, все-таки вагранка одна, ей богу, одна, поверьте мне старику…
- Увольте меня, Дмитрий Иванович, - оскорблено задрожал голос Маньковского. - Я про-
шу оградить меня... Разрешите уйти.
Воргунов разрешил:
- Идите голубчик, идите! Только знаете куда? Идите в больницу, к этому чудаку… к док-
тору Тарану. Он на радостях бутылку спирта выпьет, такой пациент...
От стены отделился кругленький аккуратный Блюм и почти коснулся круглым выступом
живота застывшей в оскорбленной гордости статуи главного бухгалтера. Лысая, круглая голова
Соломона Давыдовича только в двух точках немного не соответствовала общему сферическому
стилю обладателя, это там, где торчали большие красные уши, и в другом месте, где немного от-
висала толстая нижняя губа. Блюм протянул к Маньковскому ладони:
- Если я вас правильно понял, у нас появилась вторая вагранка! Это же замечательное де-
ло!
- Появилась, - скакал. Воргунов, пересиливая отдышку и целой носовой простыней выти-
рая пот. – Не появилась, а явилась. Явленный агрегат!
- Зачем нам тогда снабжение и разные агенты, и хлопоты? - продолжал Блюм. - Я бегаю,
как собака, никто не хочет брать заказ, а я уже не на месте. Не можете ли вы, товарищ Маньков-
ский таким же способом достать десять тонн алюминия?
- Если я буду нужен, позовите, - стальным голосом сказал Маньковский и вышел.
Блюм проводил его взглядом:
- Что с ним случилось? Почему такая проблема?
Бакурин задумчиво потянулся за папиросой:
- Все же... У Маньковского имеются, вероятно, хоть какие-нибудь основания... Вы про-
верьте, в чем дело, Соломон Давыдович…
- Конечно, имеются основания, - сказал Воргунов, - Русский стиль, - прекрасное основа-
ние.