231 / 404
229
Поддужный обрадовался догадливости начальства, даже подпрыгнул на тротуаре, закруг-
лил глаза и рукой вскинулся в воздухе:
- Так точно, ночевать! У них там разные житейские беспорядки, а коммутатор, будто гос-
тиница для приезжающих! Я им разъясняю, а они...
- Кто это?
- Наташка! Товарищ Нестеренко! Она главная саботажница!
Дерзко вмешиваются и упрекают даже: человеку, говорят, пристанища не хватает, так мы
в коммутаторе! А лотом плакание подняли, на лампочки ноль внимания, и такие слова: изувер и
еще бюрократом. Если таким словам дать волю, какое есть единоначалие после этого? Каждое
отвечаемое лицо должно принимать меры против бессознательности…
- Довольно! - сказал Бакурин и притопнул на коменданта взглядом. Поддужный отскочил
в сторону и беспомощно зашевелил губами.
- Наташа, вы зайдете ко мне, когда освободитесь.
Наташа, сколько могла, еще покраснела и кивнула головой. Не успел Бакурин располо-
житься в кабинете, как ввалился большой и грузный инженер Воргунов, опустился в кресло и тя-
жело задышал старыми легкими. Потом повел ожиревшим глазом на Бакурина и захрипел:
- Вызовите этого кретина Маньковского. Пусть растолкует, откуда у него вторая вагранка
взялась?
- Как вторая? Одна вагранка у нас...
- Извините, я теперь не уверен. Мне самому кажется, что одна, не иголка, а вагранка. А
вдруг чудо: две вагранки! Мы ведь какой народ: хлебом не корми, а чудеса должны быть.
- Да одна же вагранка, Петр Петрович!
- Ну, вот спросите у этого... у главбуха... Маньковского.
Маньковский пришел, видимо, подготовленным к неприятным разговорам, не глянул на
Моргунова и застыл перед столом в неприступно-официальной позе. К нему эта поза очень шла:
по сторонам тонкого горбатого носа у него расположились сухие дряблые щеки, вытянутые к
скулам в косых складках, а сзади щек ходили под кожей злые желваки, Маньковский прикрыл
веками выпуклые глаза и спросил неприязненно:
- Звали, Дмитрий Иванович? Вагранка, конечно?
- Товарищ Маньковский, у нас одна вагранка...
- У нас две вагранки.
Бабурин быстро повернулся на стуле и заинтересовался:
- Как две, в цеху одна!?
Не подымая век, посматривая скорее на грудь Бакурина, чем на его лицо, гордо подняв
нос, Маньковский сказал:
- Я в цех не хожу и не обязан ходить. На учете в бухгалтерии вполне правильно считается
две вагранки.
- Черт бы вас побрал, - пробурчал Воргунов. - Я все-таки советую вам пойти посмотреть.
Маньковский глянул на Воргунова косым взглядом, как на муху, неожиданно появившу-
юся в поле зрения:
- Учет инвентаря не может базироваться на зрительных впечатлениях, товарищ Воргунов.
Рыхлый организм Воргунова поднялся над креслом и заколыхался у самого носа Мань-
ковского. Все мешочки и припухлости его лица со злым презрением уставились на гордую фи-
зиономию главного бухгалтера:
- Не может базироваться? А на каких впечатлениях он может базироваться? Может быть,
на слуховых или на обонятельных? Может быть, бы услышали запах второй вагранки?