5_Makarenko

Я считаю, что советская педагогика носится в воздухе

. Тут не может быть

2 мнений. Совершенно ясно и определенно, что нужно делать.

В настоящее время в НКВД я как-то совсем отошел от педагогического мира просто потому, что

у нас свой педагогический мир. Чекисты не кончают педтехникумов и вузов, а делают большое вос-

питательное дело.

Это вы можете видеть на каждом шагу. Воспитывают они не только детей, но и взрослых. Я пока

этим педагогическим миром вполне удовлетворен.

Конечно, приходится мне встречаться с педагогами-специалистами. Должен признаться, что как

я ни хочу подойти к ним ласково и с открытой душой, все-таки у них и до сих пор есть против меня

какое-то предубеждение. Настоящего мира между нами нет.

Особенно меня стали ругать в 1930 г. когда я в «Дзержинке» возился, возился с воспитателями, а

потом взял и в один день снял всех. С 1930 г. коммуна Дзержинского буквально возродилась. Работа-

ет без воспитателей, но там есть 300 комсомольцев, из которых многие оканчивают десятилетку.

Комсомольский коллектив – это такой воспитатель в трудовых условиях коммуны, что я никакой

нужды не испытываю в специалистах-воспитателях.

За это меня тоже начали покалывать – как это вы работаете без педагогов, где же руководящая

роль педагогов?

Хорошо, я понимаю руководящую роль педагогов в школе: там педагог буквально должен быть

командиром, но в коллективе, если у нас есть 300 комсомольцев и из них 50 уж, во всяком случае,

настоящих, активных – там никакой надобности в воспитателях я не испытываю.

И сейчас новую большую колонию на 1 000 человек я думаю организовать без единого воспита-

теля. Я организую там комсомольскую организацию. Кое-кого из старых комсомольцев я уже пере-

тащил.

(Смех).

Насчет кустарности метода. Это чрезвычайно сложный вопрос. Я сторонник педагогической

науки, но только новой науки. Как меня ни обливают холодной и горячей водой, не могу я понять,

что я могу взять у Руссо

. Я его читаю миллион раз, и все-таки, нет, отвращение у меня к Руссо. Ну,

хорошо, Песталоцци

был хорошим человеком. Он был добрым, любил детей – это мы у него давно

взяли. Что же касается метода, то у него тоже ничего нельзя взять.

Когда мне говорят: а Маркса читали, Ленина читали? Я отвечаю: извините, пожалуйста, Маркс и

Ленин не педагоги, это больше, чем педагоги. Если я беру что-то у Маркса, Ленина и Сталина, то это

не значит, что я должен благодарить педагогов.

(Аплодисменты).

Я выписал из Ленина от первой до последней строчки все места, имеющие отношение к вопросам

воспитания, такие, которые сначала, казалось бы, даже никакого отношения не имеют к воспитанию.

Когда Ленин говорит о дисциплине среди рабочих, эти места являются для меня основанием для

дисциплины среди воспитанников

Из этого, конечно, можно создать большую, настоящую педагогическую книгу, но я не решаюсь

– считаю себя ещё малоподкованным, чтобы заняться такой работой. Когда-нибудь обязательно сде-

лаю это. Я считаю, что можно не читать больше ничего, кроме Маркса, Ленина и Сталина, чтобы со-

здать новую педагогику.

(Аплодисменты).

Я при этом совершенно отделяю вопрос о методе школьном, классном. Это совсем другое дело.

Есть, конечно, много прекрасных образцов в нашей старой и новой школе, и в заграничной школе,

откуда можно черпать определенные рецепты. Я же

говорю о педагогике только как о воспитании.

Образовательный процесс меня в данном случае почти не интересует.

Будет ли продолжена «Поэма»? Хватит, не могу больше «Поэму» продолжать.

Какая судьба Наташи Петренко? Она окончила в прошлом году Одесский мединститут и получи-

ла назначение на село – работает там врачом.