91 / 388
89
это даже для меня, с таким опытом, в значительной мере еще секрет. Так трудно добиться того, чтобы
они не обиделись на тебя же и чтобы не усилить еще эту ссору.
Вообще с девушками очень трудно работать. Поэтому и книга у меня дана, может быть, без такой
прямой любви к делу отражения работы с девушками.
Что касается Раисы, то я хотел показать, что с нею не управились, а жизнь с нею управилась. Что
ж поделать – так бывает, не всегда уже мы такие большие мастера.
«На каком языке вы говорили в колонии, и почему книга написана по-русски?»
Это, конечно, грех. Конечно, были у нас украинцы, и школа у нас была украинская, но как-то так
получилось, что говорили больше по-русски. И ребята в школе занимались по-украински, а в домаш-
ней обстановке говорили наполовину по-украински, наполовину по-русски и в некоторой части – на
блатном языке.
Я стоял на точке зрения украинизации, но потом прибавлялось нам больше и больше городских
людей. Когда колония получила известность, к нам стали присылать ребят из Харькова, Одессы и т.д.
Это уже такие ребята, у которых ничего от украинского языка не осталось. Коммуна им. Дзержинско-
го работает по-русски, потому что ребята там все городские и говорят на русском языке.
Как реагировали сами ребята на мою книгу? Сказать, что они пришли в большой восторг, – нельзя.
Они просто считают, что описана правда. Так было, – говорят, – так и написано. Никаких особенных
вопросов у них не возникало.
«Каким образом впервые поступающий в колонию правонарушитель вливается в общий коллек-
тив?»
Это технический вопрос. Когда ко мне привозят в колонию группу в 5–6 правонарушителей, я
веду с ними беседу для того, чтобы прощупать, кто чем пахнет.
Я должен определить их установку, собирается ли он убежать, как только я его выпущу, кто хо-
чет тут преобладать, играть какую-нибудь роль и кто чересчур пассивен и нужно будет его активизи-
ровать.
После этой беседы я вызываю подходящих командиров и говорю:
– Ты возьмешь такого-то, имей в виду, он будет убегать – следи за ним.
– Ты возьмешь такого-то – активизируй его.
– Ты возьмешь этого – он будет красть.
А вот этот совсем хороший парень, и я даю его в нормальный, спокойный коллектив.
Первую неделю я каждый день беседую с этими командирами, даже, всю бригаду собираю и рас-
спрашиваю, как ведет себя новенький. Это самый трудный момент. При малейшем конфликте он мо-
жет всегда удрать и сделать что угодно.
Когда проходит неделя – я опять вызываю новеньких и беседует с ними. Вижу, какие изменения
произошли в настроении, в его тоне. Бывают трудные случаи, когда приходится наблюдать в течение
полугода очень близко и ежедневно, но большинство через неделю или две в коллективе уже свои
люди и нужно бояться, что они станут в коллективе чересчур своими, т.е. будут красть в коллективе и
хулиганить
24
.
«Существует ли звание колониста?»
В коммуне Дзержинского существует звание воспитанника. Meсяца через 4, когда новенький по-
кажет себя своим во всех отношениях – на работе, в школе, своим поведением – ему дают звание
коммунара. Как коммунар, он имеет некоторые преимущества. Он может получать карманные день-
ги, т.е. заработанные деньги, на руки, а не через меня. Он имеет право уйти в отпуск с разрешения
командира, а не с моего разрешения. Он имеет важное право в коммуне Дзержинского, чтобы ему
верили, на слово. Если он говорит – это было так, то нельзя требовать от него доказательств.