Макаренко Часть 6

241

очень короткое время довести беспризорных до состояния нормы и дальнейшую работу с ними

вести как с нормальными детьми

Последний период моей работы в коммуне НКВД им. Дзержинского под Харьковом я уже

имел нормальный коллектив

, вооруженный десятилеткой и стремящийся к тем обычным целям, к

каким стремится наша обычная школа. Дети в этом коллективе, бывшие беспризорные, в

сущности, ничем не отличались от нормальных детей. А если отличались, то, пожалуй, в лучшую

сторону, поскольку жизнь в трудовом коллективе коммуны им. Дзержинского давала чрезвычайно

много добавочных воспитательных влияний, даже в сравнении с семьей. Поэтому мои

практические выводы могут быть отнесены не только к беспризорным трудным детям, а и ко

всякому детскому коллективу, и, следовательно, ко всякому работнику на фронте воспитания.

Вот это первое замечание, которое я прошу вас принять во внимание.

Теперь несколько слов о самом характере моей практической педагогической логики. Я

пришел к некоторым убеждениям, пришел не безболезненно и не быстро, а пройдя через

несколько стадий довольно мучительных сомнений и ошибок, пришел к некоторым выводам,

которые покажутся некоторым из вас странными, но относительно которых у меня есть

достаточно доказательств, чтобы, не стесняясь, их доложить. Из этих выводов некоторые имеют

теоретический характер. Я кратко перечислю их перед тем, как начать изложение своего

собственного опыта.

Прежде всего, интересен вопрос о самом характере науки о воспитании. У нас среди

педагогических мыслителей нашего времени и отдельных организаторов нашей педагогической

работы есть убеждение, что никакой особенной, отдельной методики воспитательной работы не

нужно, что методика преподавания, методика учебного предмета должна заключать в себе и всю

воспитательную мысль. Я с этим не согласен. Я считаю, что воспитательная область – область

чистого воспитания – есть в некоторых случаях отдельная область, отличная от методики

преподавания.

Что меня в этом особенно убеждает? Убеждает следующее. В Советской стране

воспитанию подвергается не только ребенок, не только школьник, а каждый гражданин на каждом

шагу. Подвергается воспитанию либо в специально организованных формах, либо в формах

широкого общественного воздействия. Каждое наше дело, каждая кампания, каждый процесс в

нашей стране всегда сопровождаются не только специальными задачами, но и задачами

воспитания. Достаточно вспомнить недавно пережитые нами выборы в Верховный Совет: здесь

была огромная воспитательная работа, затронувшая десятки миллионов людей, даже тех людей,

которые как будто были в стороне от воспитательной работы, она выдвинула даже самых

пассивных и втянула их в активную деятельность.

Подчеркну особенно успешную воспитательную работу Красной Армии; вы прекрасно

знаете, что каждый человек, побывавший в Красной Армии: выходит оттуда новым человеком, не

только с новыми военными знаниями, с новыми политическими знаниями, а с новым характером,

с новыми ухватками, с новым типом поведения.

Все это огромная советская социалистическая воспитательная работа, конечно, единая в

своем тоне, в своем стиле, в своих стремлениях и, конечно, вооруженная определенным

воспитательным методом. Этот метод, осуществляемый на протяжении двадцати лет Советской

власти, уже можно подытожить. А если к нему прибавить огромный опыт воспитательных успехов

нашей школы, наших вузов, наших организаций другого типа: детских садов, детских домов, – то

мы имеем громадный опыт воспитательной работы.

Если мы возьмем давно проверенный, установленный, точно сформулированный состав

воспитательных приемов, утверждений, положений нашей партии, комсомола, то мы

действительно в настоящее время, собственно говоря, имеем полную возможность составить

настоящий большой кодекс всех теорем и аксиом воспитательного дела в СССР.

Лично мне и на практике пришлось воспитательную цель иметь как главную,