247 / 354
245
школу, дадим ее в руки хороших педагогов, организаторов, воспитателей и эта школа будет жить
20 лет, то в течение этих 20 лет в хороших педагогических руках она должна пройти такой
замечательный путь, что система воспитания в начале и в конце должна сильно отличаться одна от
другой.
В общем, педагогика есть самая диалектическая, подвижная, самая сложная и
разнообразная наука. Вот это утверждение и является основным символом моей педагогической
веры. Я не говорю, что так уже я все проверил на опыте, вовсе нет, и для меня есть еще очень
много неясностей, неточностей, но я это утверждаю как рабочую гипотезу, которую, во всяком
случае, надо проверить. Для меня лично она доказана моим опытом, но, конечно, ее надо
проверить большим советским общественным опытом.
Между прочим, я убежден, что логика того, что я сказал, не противоречит и опыту наших
лучших советских школ и очень многих наших лучших детских и недетских коллктивов
6
.
Вот это общие предварительные замечания, на которых я хотел остановиться.
Теперь перейдем к самому главному вопросу, к вопросу об установке целей воспитания.
Кем, как и когда могут быть установлены цели воспитания и что такое цели воспитания?
Я под целью воспитания понимаю программу человеческой личности, программу
человеческого характера, причем в понятие характера я вкладываю все содержание личности
7
, т.е.
и характер внешних проявлений и внутренней убежденности, и политическое воспитание, и
знания – решительно всю картину человеческой личности. Я считаю, что мы, педагоги, должны
иметь такую программу человеческой личности, к которой должны стремиться.
В своей практической работе я не мог без такой программы обойтись. Ничто так человека
не учит, как опыт. Когда–то мне дали в той же коммуне им. Дзержинского несколько сотен
человек, и в каждом из них я видел глубокие и опасные стремления характера, глубокие
привычки, я должен был подумать: а каким должен быть их характер, к чему я должен стремиться,
чтобы из этого мальчика, девочки воспитать гражданина? И когда я задумался, то увидел, что на
этот вопрос нельзя ответить в двух словах. Воспитать хорошего советского гражданина – это мне
не указывало пути. Я должен был прийти к более развернутой программе человеческой личности.
И, подходя к программе личности, я встретился с таким вопросом: что – эта программа
личности должна быть одинакова для всех? Что же, я должен вгонять каждую индивидуальность в
единую программу, в стандарт и этого стандарта добиваться? Тогда я должен пожертвовать
индивидуальной прелестью, своеобразием, особой красотой личности, а если не пожертвовать, то
какая же у меня может быть программа! И я не мог этого вопроса так просто, отвлеченно
разрешить, но он у меня был разрешен практически в течение десяти лет
8
.
Я увидел в своей воспитательной работе, что да, должна быть и общая программа,
«стандартная», и индивидуальный корректив к ней. Для меня не возникал вопрос: должен ли мой
воспитанник выйти смелым человеком, или я должен воспитать труса? Тут я допускал «стандарт»,
что каждый должен быть смелым, мужественным, честным, трудолюбивым, патриотом. Но как
поступать, когда подходишь к таким нежным отделам личности, как талант? Вот иногда по
отношению к таланту, когда стоишь перед ним, приходится переживать чрезвычайные сомнения.
У меня был такой случай, когда мальчик окончил десятилетку. Его фамилия Терентюк. Он
очень хорошо учился – на пятерки (у нас в школе была пятибалльная система), потом пожелал
пойти в технологический вуз. Я в нем открыл большой артистический талант раньше этого,
причем талант очень редкой направленности комика, чрезвычайного тонкого, остроумного,
обладающего прекрасными голосовыми связками, богатейшей мимикой, умного такого комика. Я
видел, что