252 / 354
250
проверив дело, сказал, что, по моему мнению, он не нарушал. И другие были за это. А дежурный
командир настаивал на своем. Я оставил дело без последствий. Дежурный командир обжаловал
мое решение в общем собрании. Он заявил: «Антон Семенович не имел право проверять мои
слова: я не просто сказал ему на ушко, я ему отдавал рапорт, стоял «смирно», с салютом, в
присутствии всех других командиров. В таком случае, раз он не доверяет моему рапорту, он не
должен доверять и дежурство. Если он каждый мой рапорт будет проверять следственными
показаниями, тогда к чему дежурить?»
Общее собрание постановило: Антон Семенович не прав, рапорт дежурного командира не
проверяется. Вот если шепчут на ухо, тогда, пожалуйста, можно проверить. И в течение 10 лет это
было законом. Что угодно можно было говорить в течение дня, а когда отдается рапорт, то это уже
действительно верно: он же, салютуя, поднял руку, значит, это верно, это правда, а если ты в
самом деле ни в чем не был виноват, то считай про себя, что командир ошибся.
И это прекрасная традиция так въелась, что стало легко работать. Во –первых, ни один
дежурный командир не позволяет себе соврать, потому что он знает, что ему должны верить, а во
вторых; не надо тратить время и энергию на проверку. Может быть, дежурный командир
действительно ошибся, но несчастный потерпевший должен подчиниться. И когда один
комсомолец поднял разговор – что это за правило такое, надо его отменить, потому что я
действительно на работу не опаздывал, а дежурный в рапорте заявил, что я опоздал на 10 минут, и
мне сказал, что проверки не может быть, ему объяснили, что, может быть, ты и прав, ты
действитчяько ходил за резцами, но для нас и для тебя дороже твоей правоты дисциплина и
доверие к дежурному командиру, так что ты своей правотой пожертвуй; если мы будем каждого
дежурного проверять, что он говорит, так это будет не дежурный, а холуй, а нам нужен дежурный
командир.
Таких традиций в моем коллективе было очень много, просто сотни. И я их не знал всех, но
ребята их знали. И ребята знали их незаписанными, узнавали какими–то щупальцами, усиками.
Так надо делать. Почему так? Так старшие делают.
Этот опыт старших, уважение к логике старших, уважение к их труду по созданию
коммуны и, самое главное, уважение к правам коллектива и его уполномоченных – это
чрезвычайно важные достоинства коллектива, и, конечно, они поддерживаются традициями.
Такие традиции украшают жизнь ребят. Живя в такой сетке традиций, ребята чувствуют себя в
обстановке своего особенного коллективного закона, гордятся им и стараются его улучшать. Без
таких традиций я считаю невозможным правильное советское воспитание. Почему? Потому что
невозможно правильное воспитании без могучего коллектива, уважающего свое достоинство и
чувствующего свое коллективное лицо.
Я мог бы назвать очень много интересных традиций и примерно назову несколько. Вот
тоже традиция, и тоже смешная. Дежурный член санкома каждый день дежурит, носит красный
крест на руке и имеет большие права, права диктатора, он может любому из комсомольцев или
членов коллектива предложить встать из за стола и пойти помыть руки, и тот должен
подчиниться; он может зайти в любую квартиру инженера, сотрудника, педагога, доложить на
общем собрании, что в квартире такого–то педагога грязь
12
. Причем постановили – никогда не
разбираться, какая грязь: у того – вода налита, у того – пыль на подоконнике, у того – пыль на
спинке стула. Постановили никогда не рапортовать подробно, не описывать беспорядка, а просто
одно слово – грязь. Этого было совершенно достаточно для того, чтобы возбудить преследование
против нее.
И вот по традиции этот «диктатор» – я даже не помню, откуда это взялось, – выбирался
обязательно из девочек, обязательно девочка, обязательно младшая и обязательно чистюлька.
Например, предлагают такую–то, говорят: «Да что вы, ведь ей уже 17 лет». И никто не понимает,
почему семнадцатилетнюю нельзя выбрать в члены ДЧСК. «Да она прошлый раз выходила, у нее
чулок спустился – поэтому нельзя». Почему обязательно девочка? Говорят, что хлопец не всегда
сам может