248 / 354
246
именно в области актерской работы он может дать большой результат, а в технологическом
училище он будет средним студентом. Но тогда было такое увлечение, что все мои «пацаны»,
хотели быть инженерами. А уж если заведешь речь о том, чтобы идти в педагоги, так прямо в
глаза смеялись: «Как это, сознательно, нарочно идти в педагоги?» – «Ну, иди в актеры». – «Да что
вы, какая это работа у актера?» И вот он ушел в технологический институт при моем глубочайшем
убеждении, что мы теряем прекрасного актера. Я сдался, я не имею права, в конце концов,
совершать такую ломку...
Но здесь я не удержался. Он проучился полгода, участвовал в нашем драматическом
кружке. Я подумал –подумал и решился – вызвал его на собрание коммунаров, говорю, что вношу
жалобу на Терентюка: он не подчинился дисциплине и ушел в технологический вуз. На общем
собрании говорят: «Как тебе не стыдно, тебе говорят, а ты не подчиняешься». Постановили:
«Отчислить его из технологического института и определить в театральный техникум». Он ходил
очень грустный, но не подчиниться коллективу не мог – он получал стипендию, общежитие в
коллективе. И сейчас он прекрасный актер, уже играет в одном из лучших дальневосточных
театров, в два года он проделал путь, который люди делают в 10 лет. И сейчас он мне очень
благодарен.
Но все –таки, если бы теперь передо мной стояла такая задача, я бы боялся ее решить, – кто
его знает, какое я имею право произвести насилие? Вот право производить такую ломку – вопрос
для меня не решенный. Но я глубоко убежден, что перед каждым педагогом такой вопрос будет
вставать – имеет ли право педагог вмешиваться в движение характера и направлять туда, куда
надо, или он должен пассивно следовать за этим характером?
Я считаю, что вопрос должен быть решен так: имеет право. Но как это сделать? В каждом
отдельном случае это надо решать индивидуально, потому что одно дело иметь право, а другое
дело – уметь это сделать. Это две различные проблемы. И очень возможно, что в дальнейшем
подготовка наших кадров будет заключаться в том, чтобы учить людей, как производить такую
ломку. Ведь учат врача, как производить трепанацию черепа. В наших условиях, может быть,
будут учить педагога, как такую «трепанацию» производить, – может быть, более тактично, более
успешно, чем я это сделал, но как, следуя за качествами личности, за ее наклонностями и
способностями, направить эту личность в наиболее нужную для нее сторону.
Перейдем к изложению тех практических форм, которые в моем опыте и в опыте других
моих коллег я считаю, наиболее удачно воплощались в воспитательной работе. Главнейшей
формой воспитательной работы я считаю коллектив. О коллективе как будто бы и много писалось
в педагогической литературе, но писалось как–то маловразумительно.
Что такое коллектив и где границы нашего вмешательства в коллектив? Я сейчас наблюдаю
очень много школ – и здесь в Москве, и в Киеве приходится бывать и бывал, и я не всегда вижу
коллектив учеников. Иногда удается видеть коллектив классный, но мне почти никогда не
приходилось видеть коллектив школы.
Я вам расскажу сейчас простыми словами о моем коллективе, воспитанном мною и моими
товарищами. Имейте в виду, что я был в иных условиях, чем школа, потому что у меня ребята
жили в общежитии, работали на производстве, в подавляющем большинстве не имели другого
коллектива. И естественно, в моем распоряжении были большие средства коллективного
воспитания, чем в школе. Но я не склонен к уступкам только на том основании, что были лучшие
условия. В свое время у меня была школа, школа заводская - вагонного завода, и я все–таки там
имел коллектив школьников.
В школьной практике, направляемой в свое время старым руководством Наркомпроса, я
вижу очень странные явления, для моей педагогической души совершенно непонятные. К
примеру. Вчера я был в одном парке культуры и отдыха, где есть районный пионерский городок.
В этом же районе есть дом, отдельный дом