198 / 366
196
новой реке, которая хотя и протекает через город Москву, но имеет серьезное право называться Вол-
гой.
У нас так много нового, что не каждый способен этому поверить. Японцы, например, не пове-
рили и полезли на нашу границу, доверяя больше своему старому историческому опыту завоевателей.
Эта излишняя недоверчивость стоила им дорого, и роль им пришлось играть иную, их «храбрые ди-
визии» сыграли роль сырья для винегрета, который приготовили из них дальневосточники при по-
мощи совершенно новых приспособлений: новых аэропланов, танков, пушек и пулеметов.
И человек у нас новый, хотя очень часто он сам этого не замечает вследствие своей новой
черты – скромности. У нашего человека появилось несколько свежих особенностей, которые не толь-
ко отсутствовали у него раньше, но, казалось, неспособны были в нем зародиться. Эти новые черты
можно представить в таком крайком перечислении:
А. У него окончательно пропала пресловутая склонность к «обособлению». Сейчас он интере-
суется всем миром, и интерес у него деловой. Он хорошо знает, что замышляет и как себя ведет сена-
тор Бора или судья в штате Иллинойс. Он всегда помнит список французских министров и каждому
определяет цену и делает все это основательно и точно, обнаруживая недюжинные способности
предсказателя. Его мировая ориентировка при этом не вытекает из простой любознательности. В
каждой стране у него друзья и товарищи, в каждой стране у него недруги, – он умеет радоваться и
печалиться в большом человеческом масштабе, он не отказывается отвечать за дела всего мира, ибо
эти дела – его дела.
Б. Еще недавно нищий хлебороб,– он оказался способнейшим техником. Целыми миллионами
он стал к сложнейшим станкам и агрегатам, к штурвалам машин, к ретортам и колбам лабораторий.
Он не только умеет прекрасно работать на этих местах, но он умеет одушевить металл и внушить ему
новые повороты, нормы, функции. Он сделался техником-хозяином, изобретателем, стахановцем,
техником-творцом. И это вовсе не потому, что приезжий иностранец его всему этому терпеливо
научил, а только потому, что он свободнее приезжего иностранца. И новые поколения нашего народа,
родившиеся после революции, доказывают это лучше всего: мальчику от роду семь лет, а в его языке
из пяти слов одно техническое: радиатор, зажигание, детектор, капот и лонжерон.
В. Удивительно незаметно у него пропали привычки к рабству как будто этих привычек нико-
гда и не было. Во всяком случае, те, кто на эти привычки рассчитывал, были биты с восхитительной
экспрессией. На каждом шагу он показывает таланты хозяина, организатора, руководителя.
Г. Он неожиданно выдвинулся как замечательный читатель. Мы выпускаем столько книг,
сколько их не выпустила старая Россия за всю свою историю, а ему все мало. Он расхватывает эти
книги в магазине в течение четверти часа и ругается: почему так мало выпускают книг. А прочитает и
опять ругается: подавай ему высокохудожественную литературу.
Д. Несмотря на многонациональность и разбросанность на огромной территории, изъясняясь
на сотне языков, он удивительно дружно сбился в единый народ, монолитная воля которого - явление
почти чудесное, ни в какую эпоху, ни на каком месте история не видела ничего подобного и не могла
видеть.
Все это новое уже не план, все это реальнее и шире наших собственных планов, многое из
этого нового мы даже и не предвидели. Все это – история, непостижимая быль, живая часть наших
биографий, и все это создано нашими усилиями, нашей волей и нашими руками.
По этой причине третий пятилетний план мы встречаем без удивления и без кликов торже-
ства. Мы прочитываем его положения и цифры и говорим:
- Это правильно. Это нужно. Это действительно. А к этому хорошо бы кое-что прибавить.
Бумаги
маловато,
бумаги
нужно
больше.
Электростанции
–
правиль-