8_Makarenko

256

лыми и что он тоже хочет быть смелым и считает, что нужно быть смелым. Проверили вы этого

мальчика, который хочет быть смелым и считает, что нужно быть смелым? Проверили вы, а он-то

смел или труслив? И если при проверке окажется, что этот мальчик трус, просто трус, и если его

оставить ночью одного в лесу и он будет плакать, то я имею право сомневаться в том, что в нем до-

статочно воспитан «советский патриотизм». Я допускаю, что может быть такое положение, когда у

школьника будут правильные, советские патриотические представления, но не воспитана правильная

советская привычка.

Допустим, такая вещь, как терпение, терпеливость, умение преодолевать длительные затруд-

нения, брать препятствия не рывком, а давлением. Сколько бы вы ни создавали правильных пред-

ставлений о том, что нужно делать, но если вы не воспитаете привычки преодолевать длительные

трудности, я имею право сказать, что вы ничего не воспитали.

Одним словом, я требую, чтобы детская жизнь была организована как опыт, воспитывающий

определенные пучки привычек. Если представления о правильном воспитании на уроке будут связан

с привычками, с опытом правильного воспитания в детском коллективе, тогда можно говорить о пра-

вильном детском коммунистическом воспитании.

Я настаиваю на том, что в наших школах вопросу организации детского опыта, жизненного

опыта, коммунистического опыта не уделяется достаточно внимания.

Я потом этого референта смутил еще одним вопросом. Я спросил его: «Те дети, которых вы

считаете правильно воспитанными, как они ведут себя в известном вопросе, который называется – не

выдавать товарища педагогу?» (Есть такая проблема, такой трудный вопрос).

Все прекрасные дети, прекрасное советское коммунистическое воспитание, но если один то-

варищ сделал что-нибудь нехорошее, то класс его педагогу не выдаст. Если уж такое противоречие

может иметь место, то я имею право усомниться в правильной линии воспитателя.

Значит, я настаиваю на усилении внимания к форме организации детского коллектива. Я не

буду долго говорить об этом: вероятно, придется отвечать на вопросы на эту тему, но перечислю

только детали проблемы, на которые надо обратить внимание.

Это, во-первых, вопрос о центре коллектива, организации центра – это запущенный вопрос. У

нас четыре центра плюс N центров неучтенных: директор, завуч, комсорг, старший вожатый. Это

проблема очень важная. Я в своей работе организации центра уделил очень много сил и не так скоро

решил этот вопрос. Для меня это чрезвычайно важно. Центр – это капитанский мостик, откуда идет

все управление учениками, а не центр административный

Boпрос центра влияния не разрешен совершенно ни теоретически, ни практически. Сколько я

видел школ, и все по-разному. В одной школе директор ведает всем, даже покраской полов, потолка.

В другой школе завуч всем ведает. В третьей школе, говорят, комсорг решает вопросы, а в четвертой

школе старший вожатый. Эта одна деталь проблемы.

Второй важнейший вопрос – устройство коллектива, то, что я называю сечением коллектива.

Я различаю первичный коллектив классов и общий коллектив школы. Какие принципы руководят

нами в организации коллектива? Пока, можно сказать, никаких принципов. Просто есть классы, они

существуют – и все. Каждый класс живет отдельно: X класс не знает, что делается в IX, а что делает-

ся во II и III классах и знать не хочет! Как относятся II и III классы к старшим? С уважением, с почте-

нием, с влюбленностью? Вторые классы не замечают, что есть старшие, и знать их не хотят. Полное

разобщение первичных коллективов.

Следующий чрезвычайно важный вопрос – дисциплина. Этот вопрос всех беспокоит, всех

волнует, а до сих пор не сформулирован как следует. До сих пор в нашей школьной практике говорят

о дисциплине как о дисциплине торможения.