8_Makarenko

272

Кроме того, оптимизм в горьковских произведениях меня увлек. Горький - большой опти-

мист, он умеет проектировать лучшее в человеке.

Когда вы видите перед собой воспитанника - мальчика или девочку, вы должны уметь проек-

тировать больше, чем кажется для глаза, и это всегда правильно. Как хороший охотник, давая вы-

стрел по движущейся цели, берет далеко вперед, так и педагог в своем воспитательном деле должен

брать далеко вперед, много требовать от человека и страшно уважать его, хотя по внешним призна-

кам этот человек не заслуживает уважения.

Следующий вопрос: «Встречали ли вы в своей практике неисправимых нарушителей?»

Встречал, но неисправимых для меня, но я глубоко убежден, что через 10-20 лет наша педаго-

гика и вы со своими свежими силами и мыслями признаете, что неисправимых быть не может.

Следующий вопрос: «Если неисправимых нет, то как вы смотрите на высшую меру наказания

- расстрел?»

Я вам расскажу один случай в ответ на этот вопрос, и на этом я закончу - голоса больше нет.

Был такой случай: наша коммуна плыла на теплоходе «Крым» из Батума в Одессу. На тепло-

ходе нас прекрасно принимали, мы понравились пассажирам, команде, потому что были оживленны,

культурны, вежливы. У нас был оркестр, мы играли, беседовали с публикой.

И вот в конце третьих суток утром произошел несчастный случай: один довольно взрослый

коммунар консервной банкой во время завтрака другому, более молодому коммунару до крови рас-

шиб голову. Это было сделано в присутствии команды и пассажиров.

Я не успел оглянуться, как дежурный командир протрубил общее собрание, и было одно

предложение - ссадить этого коммунара в Ялте, а кто пойдет провожать, может на теплоход не воз-

вращаться.

Приходили делегации от команды, от пассажиров и просили простить коммунара, но им отве-

тили: мы знаем, что мы делаем, и о том, что сделаем - потом сообщим.

В Ялте ссадили этого коммунара, никто не пошел его провожать, хотя все хотели посмотреть.

Потом послали делегацию к команде, к пассажирам с извинениями, что произошел такой несчастный

случай.

Когда мы прибыли в Харьков, нам на вокзал подали грузовики, и этот уволенный коммунар

ходил между грузовиками и хотел помочь разгрузить нам обоз, но его устранили. Потом он пришел в

коммуну просить, чтобы его приняли. Я сам просил общее собрание принять его, потом приходил

один из виднейших чекистов, с ромбами

14б

, и просил за него, а когда дошло до голосования, то все

единогласно подняли руки за то, чтобы обратно не принимать его. И после собрания чекист просил в

группе старших коммунаров, собравшихся у меня в кабинете, но ничего не помогло.

Мне могут задать вопрос: вы говорите, что коммуна может всех исправить, а вот с одним че-

ловеком не можете справиться. Какое особое преступление совершил этот коммунар? Он ударил то-

варища. Между тем я должен сказать, что этот коммунар считался хорошим товарищем, был не на

плохом счету.

Почему мне не возражали? А просто против голосовали. И вот один мальчик, комсомолец,

один из таких «гвоздей» коммуны, ответил: я вам скажу и тебе, - говорит, - скажу (

аплодисменты

)

вот потому, что мы говорили правду. Наша коммуна так сильна, что она может справиться с вами

словами (

аплодисменты

), и, конечно, тут его исправлять нечего, не стоит, так как он нам неинтере-

сен.

Он совершил большое преступление, он в походе, когда военная дисциплина,

на глазах представителей всего Союза, на пароходе всех городов, он оскорбил товарища,

он оскорбил коммуну, мы его ссадили, а сейчас он нам неинтересен. Пусть его