130 / 186
128
memory studies? Насколько они пересекаются, а насколько противостоят
trauma studies?
Как отмечают многие исследователи, для дискурса memory studies в
США было изначально характерно осознание разрывов и лакун
травмированной памяти
и интерес скорее к фукианскому понятию
контрпамяти
398
, чем к выстраиванию традиций и идентичностей. В этом
смысле важно еще раз подчеркнуть отличие американского социально-
политического и интеллектуального контекста от ситуации в Европе, где
дискурс памяти оказался востребован как основа конструирования новой
наднациональной идентичности или
usable past
.
Поэтому, определяя ключевые темы данной главы, мы попытались
обозначить спектр наиболее известных концепций, не всегда
непосредственно пересекающихся между собой, но зато помещающих в
центр своего внимания разрывы
травматической памяти.
«Для многих
исследователей памяти как метаисторической категории ключом к ее
подлинным формам является ‘травма’: именно память, сформированная
травмой, наиболее последовательно опровергает тотализирующие версии
историцизма. Если придерживаться этой аргументации, мы обнаружим
новые объяснения современной популярности понятия
памяти
, которая
оказывается возвращением репрессированного: ученые все больше говорят
о памяти, поскольку сама наша эпоха уникальным образом
структурирована травмой»
399
.
398
«Историческое чувство избежит метафизики, чтобы стать предпочтительным
оружием генеалогии, если оно не застрянет ни на каком абсолюте. Должна быть лишь
та острота взгляда, которая различает, распределяет, распыляет, позволяет приходить в
действие разрывам и граням <…> Историческое чувство допускает три типа
использования, составляющих оппозицию трем платоновским модальностям истории.
Первый тип — это пародийно-деструктивное использование реальности,
противоположное теме истории-реминисценции или узнаванию; второй — это
диссоциативно-деструктивное
использование
идентичности,
которое
противопоставляется истории-континуальности или традиции; третий — это сакрально-
деструктивное использование истины, которое противоположно истории-познанию. В
любом случае речь идет о том, чтобы сделать из истории такое употребление, которое
раз и навсегда преодолело бы модель, метафизическую и антропологическую
одновременно, памяти. Речь идет о том, чтобы превратить историю в
противоположность памяти и, как следствие, развернуть в ней иную форму времени».
Фуко М.
Ницше, генеалогия, история / пер. В. Фурс // Философия эпохи постмодерна:
сборник переводов и рефератов. Минск: Красико-принт, 1996. С. 93.
399
Klein K.L.
On the Emergence of Memory in Historical Discourse // Representations. 2000.
Vol. 69. P. 138. Эту проблему затрагивают также специальный 26 выпуск журнала
«Representations» за 1989 г. – «Memory and Counter-Memory» и первый выпуск журнала
‘Memory studies’.