63 / 186
61
позволяло одновременно контролировать желания и удовлетворять
потребности среднего класса, поддерживать его статус и коллективную
идентичность в противовес аристократии и все более активному
пролетариату. При том, что реально мораль и практики выражения эмоций,
конечно же, сильно отличались даже в соседних деревнях, не говоря уже о
странах, Гэй прослеживает их различия по классам: аристократии
приписывалась похотливость и извращенность; низшим слоям –
прагматизм и отсутствие платонических чувств
181
. Буржуазия же была
склонна подражать необузданности аристократов
вне
семьи, сохраняя
внутри
нее традиционные моральные нормы. Реализацией этой модели
поведения становится
tender passion
– «нежная страсть», по выражению
Стендаля, проявляющаяся дома, но рассудительно скрываемая на людях.
Основным средством конструирования и поддержания этой модели стал,
прежде всего, любовный роман как самый популярный жанр литературы
XIX в. Оказывая суггестивное воздействие на аудиторию и вызывая
мимесис, он сделал любовь доминирующей эмоцией именно в ее
буржуазном виде.
Однако чтобы понять подлинное соотношение эмоций и
буржуазного опыта, по мнению П. Гэя, необходимо выйти за рамки
стилизации, жанровых законов романа или анализа его исторического
контекста. «Именно здесь психоанализ может помочь историку»
182
.
Подобно тому, как «высокое Просвещение» нельзя рассматривать в отрыве
от бульварной публицистики XVIII в., романы Ч. Диккенса, О. Бальзака,
Стендаля, Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского нельзя отделять от частных
дневников и писем (которые требовалось сжечь, чтобы оградить приватное
пространство от огласки), требующих такого же серьезного
археологического прочтения. Дополняя друг друга, они раскрывают
комплексный характер буржуазного «сообщества фантазий», построенного
на стыке между индивидуальным и коллективным воображаемым
183
.
Гэй подчеркивает гетерогенность этой истории эмоций и в названии
своего пятитомного проекта: «от Виктории к Фрейду». «Викторианство»
было всегда динамично. Скорость его изменений особенно усиливается в
181
Gay P.
The Tender Passion. Р. 391-393. Далее Гэй уточняет, прослеживая
автобиографии рабочих, что для них часто политические страсти оказывались важнее
семейных отношений и конструирования пространства «интимного». Ibid. Р. 402-403.
182
Gay Р.
The Tender Passion. Р. 4.
183
Ibid. P. 146.