287 / 370
285
ную игру в постоянную систему воспитания. «Антипедагогическая сущность
отрядов». Не показана учебно-образовательная работа; «система проектов вы-
брошена за борт».
«Талантливая, бодрая и нужная повесть», относится к разряду настоя-
щей художественной литературы. Вызывает познавательный интерес, имеет
пропагандистское значение – «за исключением теоретической части».
5, 7, 10, 12, 13, 14–19 октября А.С. Макаренко работает над
пьесой «Нью-
тоновы кольца».
РГАЛИ, ф. 332, оп. 4, ед. хр. 41.
Из фрагментов Части второй, имеющихся в других изданиях
– Тут враги советской власти живут, бандиты, – сказал Антон, оглядываясь с козел.
– Да на что ему советская власть? – даже рассердился немного Калина Иванович. Что
ему может дать советская власть, когда у него все есть: хлеб свой, и мясо, и рядно, и овчина,
самогон тоже сам делает, паразит, веник ему если нужен, так смотри, нехвощи сколько рас-
теть и какая нехвоща.
– И лебеда своя, – сказал Шере.
– Лобода не мешаеть, што ж с того, што лобода, а этот хозяин все государство дер-
жить, а если б еще государство с ним обходилось как следовает... …
– Хозяйство это никудышное, нищенское, – задумчиво произнес Шере, – ни пропаш-
ных, ни травы, ни добрых сортов. А в хатах тоже ничего нет у наших «хозяев»: деревянный
стол, две лавки, кожух в скрыне, пара сапог – «богатство». И это все благодаря скупости да
жадности. Сами ж говорите: не доспит, не доест. Разве он живет по-человечески, этот ди-
карь? А хаты? Это же не человеческое жилище. Стены из грязи, пол из глины, на крыше со-
лома... Вигвам.
– Не красна изба углами, а красна пирогами, хе-хе-хе, – хитро подмигнул Калина
Иванович.
– Картошка с луком, какие там пироги...…
1
Осень протекала мирно и безмятежно, но к концу осени начались события. Первым
событием был приезд Чарского. Чарский окончил в Москве педагогический институт орга-
низаторов и был командирован к нам украинским Наркомпросом не то для изучения коло-
нии, не то для организации чего-то в колонии. Ни я, ни сам Чарский точно не знали, для чего
он приехал. Он было сделал попытку сидеть у нас в качестве комиссара, но я предложил ему
вести обычную работу воспитателя, и Чарский горячо приветствовал эту мысль. Чарский
был черен и худ, хорошо говорил и, кроме того, писал стихи и даже печатался, в глубине
души считая себя прежде всего поэтом. В первый же вечер он читал в общем собрании свои
стихотворения, в которых довольно оригинально раскрашивались мелкие детали жизни: ве-
чера, встреченные на улице девушки, фонари современного города после дождя. У него, ко-
нечно, был талант, и глаза Лидочки загорались от его стихов, как ветки сухого дерева над
костром.
Чарский до поры до времени мало интересовался педагогической работой в
колонии и не сходился ни с кем из колонистов, никого из них не зная в лицо. Я
полагал, что как-нибудь проживет этот гость в колонии и уедет, и решил не тратить
на него ничего из своих запасов. Все-таки для меня было непривычно видеть эту
бездельную крикливую фигуру с вечно мокрыми красными