119 / 356
117
– Что такое институт? Пускай себе он как хочет называется. Важно, что у них есть день-
ги. А раз есть деньги, так им хочется иметь мебель. А для мебели нужна крыша. Вы же знае-
те. А крышу они еще будут строить, потому что у них еще и стен нет.
– Все равно, мы не будем строить никаких складочных помещений.
– Я им то же самое говорил. Они думают, коммуна Дзержинского – это так себе... Это
образцовое учреждение. Оно будет заниматься какими-то складами?! Есть у нас для этого
время!
– А они что?
– А они говорят: стройте! Ну, если им так хочется, так я сказал: это будет стоить два-
дцать тысяч. А если вы говорите: не нужно строить, пусть будет по-вашему. Для чего мы бу-
дем строить складочные помещения, если нам нужен вовсе сборный цех?..
Через две недели Соломон Борисович начинает строить сборный цех.
Закопали столбы, начали плотники складывать стены.
– Соломон Борисович, откуда у нас деньги на этот самый сборный цех?
– Как откуда? Разве я вам не говорил? Нам перевели двадцать тысяч…...
– Кто перевел?
– Да этот самый институт...
– Почему?
– Как почему? Им хочется, чтобы были складочные помещения... Ну, так что? Мне жаль,
что ли?
– Постойте, Соломон Борисович, но ведь вы строите не складочные помещения, а сбор-
ный цех…...
Соломон Борисович начинает сердиться:
– Мне очень нравится! А кто это сказал, что не нужны складочные помещения? Это же
вы сказали?
– Надо возвратить деньги.
Соломон Борисович брезгливо морщится:
– Послушайте, нельзя же быть таким непрактичным человеком. Кто же возвращает
наличные деньги? Может быть, у вас такие здоровые нервы, так вы можете, а я человек
больной, я не могу рисковать своими нервами...… Возвращать деньги!
– Но ведь они узнают.
– Антон Семенович, вы же умный человек. Что они могут узнать? Ну, пожалуйста, пус-
кай себе завтра приезжают: люди строят, видите? А разве где написано, что это сборный
цех?
– А начнете работать?
– Кто мне может запретить работать? Строительный институт может запретить мне рабо-
тать? А если я хочу работать на свежем воздухе или в складочном помещении? Есть такой
закон? Нет такого закона.
Логика Соломона Борисовича не знала никаких пределов. Это был сильнейший таран,
пробивающий все препятствия. До поры до времени мы ей не сопротивлялись, ибо попытки
к сопротивлению были с самого начала подавлены.
Весной, когда наша пара лошадей стала ночевать на лугу, Витька Горьковский спросил
меня:
– А что это Соломон Борисович строит в конюшне?
– Как строит?
– Уже строит! Какой-то котел поставил и трубу делает.
– Зови его сюда!
Приходит Соломон Борисович, как всегда, измазанный, потный, запыхавшийся.
– Что вы там строите?
– Как что строю? Литейную, вы же хорошо знаете.
– Литейную? Ведь литейную решили делать за баней.
– Зачем за баней, когда есть готовое помещение?