128 / 356
126
– Конечно, не искрила! – сказали все пацаны, не зная, на кого обижаться: на себя, на
станки, на сомнительную сталь номер четыре, на девчат, обмотчиц якоря, или на инженера
Горбунова.
А из-за толпы ребят поднялся на цыпочки, показал всем рыжую веснушчатую физионо-
мию Тимка Одарюк
113
, прикрыл глаза веками, покраснел и сказал:
– Американская точь-в-точь искрила.
– Откуда ты знаешь?
– Я помню, как пускали. И должна искрить, потому вентилятор здесь такой.
Не поверили Тимке, снова потащили сверлилку в цех, снова заработали над ней мозги,
станки и нервы. В коллективе заметно повысилась температура, в спальнях, в клубах, в клас-
сах поселилось беспокойство. Вокруг Одарюка целая партия сторонников:
– Наши, конечно, дрейфят, потому что первая машинка. А только американки искрят еще
больше.
– Нет!
– Искрят!
– Нет!
– Искрят!
И наконец, не выдержали наши нервы. Послали в Москву, ахнули поклоном старшим.
Дайте одну «Блек и Деккер»!
114
Дали.
Привезли американку в коммуну, поставили на пробный стол. Уже не два десятка голов
склонилось над столом, а над всем цехом склонились триста коммунарских тревог. Поблед-
невший Васька включил ток, затаили дыхание инженеры. И на фоне жужжания машинки
неожиданно громко сказал Одарюк:
– Ну вот, говорил же я...
И в тот же момент поднялся над коммуной облегченный вздох и улетел к небесам, а на
его месте закружились торжествующие рожицы и улыбки:
– Тимка правду говорил!
Давно мы забыли об этом взволнованном дне, потому что давно машинки выходят по
пятьдесят штук в день и давно перестали искрить, ибо хотя и правду говорил Тимка, но была
еще другая правда – в дыхании интеграла и у главного инженера Горбунова:
– Не должна искрить!
Забыли обо всем этом потому, что набежали новые заботы и новые дела.
В 1932 году было сказано в коммуне:
– Будем делать лейки!
115
Это сказал чекист, революционер и рабочий, а не инженер и не оптик, и не фотокон-
структор. И другие чекисты, революционеры и большевики, сказали:
– Пусть коммунары делают лейки!
Коммунары в эти моменты не волновались:
– Лейки? Конечно, будем делать лейки!
Но сотни людей, инженеров, оптиков, конструкторов, ответили:
– Лейки? Что вы! Ха-ха...
И началась новая борьба, сложнейшая советская операция, каких много прошло в эти го-
ды в нашем отечестве. В этой борьбе тысячи разных дыханий, полетов мысли, полетов на
советских самолетах, чертежей, опытов, лабораторной молчаливой литургии, строительной
кирпичной пыли и... атак повторных, еще раз повторенных атак, отчаянно упорных ударов
коммунарских рядов в цехах, потрясенных прорывом. А вокруг те же вздохи сомнения, те же
прищуренные стекла очков:
– Лейки? Мальчики? Линзы с точностью до микрона? Хе-хе!
Но уже пятьсот мальчиков и девчат бросились в мир микронов, в тончай -