5_Makarenko

207

Подошли, выстроились в одну линию, заняли всю вокзальную площадь, расчистили интервал для

нового взвода.

– Алеша, выводи!

Вы представляете себе, пол-Харькова на этом вокзале, никто не понимает, в чем дело, почему па-

рад, все серьезны, никто не улыбается.

Выходит Алеша со своим собственным взводом. Команда: «Смирно! Равнение налево!» Салют.

Что такое? Коммунары салютуют своим новым членам.

Взвод проходит по всему фронту, все держат руку в салюте, поворачивают головы, оркестр гре-

мит в честь нового пополнения...

У публики нервный шок, слезы, а для беспризорных – это все равно, что хорошая «педагогиче-

ская оглобля» по голове. Такая встреча! После этого справа по шести марш, через весь город. Ор-

кестр, знаменщики, особый взвод, все в белых воротниках, мальчики, потом девочки, а в середине –

этот новый взвод. Идут серьезно, видят, что дело серьезное.

Без всяких преувеличений – на тротуарах рыдают женщины. Так и надо, надо потрясти.

Приходят в коммуну, баня, парикмахер – на это час. Через час это общий взвод, они уже входят в

общую семью. Попробуйте любого беспризорного остричь, помыть, одеть в парадную форму с вензе-

лем, начищенные ботинки, галифе – и он войдет в общий строй.

И последний акт – это сжигание остатков прошлого

. Одежду поливают керосином и поджига-

ют. Приходит дворник, все это выметает, а я говорю: «Вот этот пепел – это все, что осталось от ва-

шей прежней жизни». Прекрасное зрелище, без всякой помпы, а уже с шутками, со смехом.

А вечером, посмотрите на них, какие они нежные, осторожные, вежливые, как боятся кого-

нибудь зацепить, с каким они удивлением глазеют на всех коммунаров, и на меня, и на девочек, и на

педагогов, – словом, на все.

У этих 30 все будет в порядке. Один какой-нибудь выскочит, что-нибудь проявится, какая-

нибудь привычка, его выведут на общее собрание, и обязательно Робеспьер скажет:

– Выгнать!

Он еще раз переболеет душой, и этим кончится. Что он может сделать?

Вы видите, как незаметно для глаза вся эта страшная трагедия, начавшаяся мордобоем, сейчас

разрешается почти без всякого усилия.

Тут спрашивают:

есть ли колонии для детей безнадзорных, у которых есть родители, но они за-

няты работой?

Такие колонии разрешены уже постановлением ЦК партии от 1935 г., но я ни одной не знаю. Сам

мечтаю как о лучшем конце моей жизни заведовать такой колонией.

Дело в том, что безнадзорные родительские дети гораздо труднее. Вот в последние три месяца

мне поручили организовать новую колонию под Киевом, привезли ко мне исключительно таких се-

мейных детей, родители которых большей частью либо зажиточные [люди], либо ответственные ра-

ботники

. Мое положение было очень тяжелым; когда ко мне привозили 15–20 человек беспризор-

ных, было гораздо проще. А тут привозили из тюрьмы 15 человек, конвой подавал истрепанную бу-

мажку и говорил:

– Расписывайтесь.

Я расписывался и ужасался, потому что конвой снимал штыки с винтовок и уезжал, а эти 15

вновь прибывших пацанов и я оставались друг против друга. Беспризорные у меня в руках, им боль-

ше некуда ехать, а этот говорит:

– Я не хочу тут жить, тут плохо кормят, у папы лучше, у папы можно украсть 2 рубля на кино, а

тут взять негде.

И, кроме того, они избалованы, это почти всегда единственные сыновья. Я надеюсь, что когда-

нибудь будет издан такой декрет: у кого родился сын, а через 3 года не родился второй – штраф.

Мне задают такой вопрос:

сколько нужно, по-вашему, времени, чтобы раз и навсегда уже из бес-

призорного воспитать настоящего человека?