206 / 388
204
чисто. Но если вечером в официальном рапорте дежурный поднимет руку и скажет, что в 15-й спаль-
не грязно, то проверять нельзя, здесь уже он ошибиться не может.
Уверенность, что в известном положении человек не может сказать неправду, делает то, что ни-
кто неправды не говорит.
Это и есть советская педагогика, основанная, с одной стороны, на безграничном доверии к чело-
веку, а с другой стороны, на бесконечном к нему требовании. Соединение огромного доверия с
огромным требованием и есть стиль нашего воспитания. На этом построена вся общественная жизнь
Советского Союза. Это дает колоссальные результаты.
В коммуне им. Дзержинского и в колонии им. Горького в последние годы этот стиль являлся ха-
рактерной чертой. Он не был моим изобретением, это естественная находка коллектива, и только по-
тому, что коллектив этот не «коллектив» батраков, не «коллектив» заводов Форда, это советский
коллектив, коллектив людей, живущих в свободном государстве, и только тут возможен такой стиль
работы.
Этот стиль я и хотел как-нибудь передать в «Педагогической поэме», чтобы заразить им не толь-
ко педагогов, но и молодежь и вообще читателей.
К сожалению, я не решался еще описать опыт коммуны им. Дзержинского, тоже восьмилетний
опыт, а нужно было бы. Почему? Потому что там уже можно формулировать и аксиомы, и теоремы
советского воспитания, формулировать точно и открыто доказывать. Надеюсь, что со временем это
удастся сделать, тем более теперь, потому что это не только моя работа, а работа многих людей, и в
особенности чекистов Украины.
Вот что я хотел сказать о своей книге, больше прибавить что-нибудь сейчас, пожалуй, не могу.
Но если вы не устали, товарищи, то я остановлюсь еще на одном общем вопросе. Я имею в виду
вопрос, который я ставил в самом начале, – о том, что наша советская педагогика должна отправлять-
ся от политических целей, а в нашем представлении это значит от того, каким должен быть новый
человек.
«Педагогическая поэма» открывается разговором с завгубнаробразом, где сразу ставится вопрос
о новом человеке, о том, что все надо делать по-новому.
А что же такое новый человек? Мало сказать – новый, надо его знать в подробностях, и вот это в
моей книге, вероятно, показано слабо. А между тем я прекрасно знаю, что надо делать, я это делаю на
живых людях, я это вижу в моем представлении, а в книге показать не сумел. Это потому, что я
увлекся главной целью – показать прекрасный коллектив. В будущей книге я должен показать обра-
зец воспитания, образец, к которому мы должны стремиться как к нашей педагогической политиче-
ской цели.
Три дня назад я получил письмо от бывшего своего воспитанника, которое меня очень растрога-
ло, несмотря на то, что я обычно растрагиваюсь с трудом. Он пишет, что за один свой подвиг, сущ-
ность которого он в письме рассказать не может, но который заключался в том, что он не дрогнул
перед смертью, за этот подвиг он получил орден. Он мне об этом сообщает и благодарит. Говорит
просто: «Спасибо вам за то, что научили нас не бояться смерти».
Тут для меня проглянуло лицо нового человека в простом выражении. Научить не бояться смерти
– до такой проблемы не может подняться буржуазное общество. Там может быть случай, что человек
не боится смерти, а когда человек благодарит за то, что его научили, – это тема советская. При ста-
ром режиме такое качество рассматривалось как данное человеку от рождения. Вот я родился храб-
рым, это мне присуще. А этот юноша утверждает, что его этому научили.
Может быть, он от природы храбрый человек, но уверенность в том, что это достоинство, кото-
рому его научили, благодарность за это – все это качество нашего нового, социалистического обще-
ства. Когда он пишет: вы меня научили, то он не меня лично благодарит, а Советскую власть, коллек-
тив дзержинцев, которые ему это свойство дали.