154 / 370
152
Вот как, по т. Малахову, все у нас было прекрасно, вот как замечательно был
воспитан рабочий класс в самом начале войны, как все было подготовлено, все определенно,
все настроено пораженчески. Интересно в таком случае, как себе представляет критик
гениально-напряженную работу Ленина и большевиков с начала войны и в особенности
после Февральской революции? Даже рабочему в уездном городе, в котором кое-как
прозябают 2—3 кустарных заводика, критик предлагает иметь то самое широко поли-
тическое и глубоко точное отношение к событиям, которое имеется у него через 20 лет после
Октября.
Так ли было на самом деле?
Всем хорошо известно, что Ленин с первых дней войны главное внимание уделил
борьбе с социал-шовинистами. Он именно потому придавал этой борьбе такое большое
значение, что знал цену спекуляции на худших и, вместе с тем, самых прочных
предрассудках (Соч., т. 26, с. 25). Всем хорошо известно, что до самой Октябрьской
революции Ленин требовал неустанной работы в этом направлении. Именно поэтому он
придает такое большое значение суду над депутатами-большевиками:
«В-третьих, — и это самое главное, суд над РСДРП. Фракцией впервые дан открытый,
в миллионном числе экземпляров распространенный по России, объективный материал по
важнейшему, основному, существеннейшему вопросу об отношении к войне...» (т. 26, с.
174).
Признавая большие успехи большевистской пропаганды и точно указывая, что
подавляющее большинство сознательных рабочих России стоит в русле большевистской
партии, Ленин никогда не успокаивался и всегда трезво указывал на необходимость
дальнейшей работы. Уже в сентябре 1916 г., отвечая Мартову, Ленин пишет:
«В России организованная кампания борьбы против войны до сих пор не начата»...
Во-первых, это неправда. Она начата хотя бы в Питере прокламациями, митингами,
стачками, демонстрациями. Во-вторых, если она где-либо в провинции не начата,
ее надо
начинать
...» (т. 30, с. 233).
Не было никакого успокоения в этом вопросе, так как на глазах у Ленина протекал
сложный общественный процесс. То, что видел Ленин с высоты своего гения, с высоты
марксистских диалектических вершин, то в самой толще народа могло принимать самые
разнообразные формы, самые тонкие извилины. Внешний вид этих форм очень часто мог
слабо напоминать строгое содержание ленинских формулировок. Рабочий Теплов мог
ненавидеть царизм, презирать войну и в то же время мог уважать георгиевский крест как
доказательство силы и мужества — качеств, далеко не безразличных и в рабочем классе.
Важно, конечно, было не строгое поведение рабочего по букве широкой политической
формулы, а те тенденции, стремления, чувства, которые все время вели рабочего вперед, все
время открывали перед ним новые возможности и новые перспективы жизни.
Начальная стадия этого диалектического процесса условно может быть обозначена
любой хронологической датой. Во всяком случае, это время, близкое к началу войны. С
замечательной точностью Ленин определяет эту стадию не словом «пораженчество», а
словами «иммунизированы в отношении шовинизма». В то же время Ленин видел и
возможность самых разнообразных форм этого иммунитета, видел, куда он направляется, и
поэтому требовал от большевиков постоянной работы, постоянного направляющего влияния.
Ни в какой мере критик не понимает этой диалектики Ленина, Допуская в среде рабо-
чих даже остатки шовинизма, Ленин никогда не смешивал рабочих в одну кучу с социал-
шовинистами, никогда не презирал их и всегда видел те причины, которые задерживали или
искривляли развитие правильного отношения к войне. Уже после Февральской революции
мы слышим из уст Ленина такие слова: