162 / 370
160
Перед своими детьми они останавливаются как люда «ненормальные», не способные
разобраться даже в пустячных вопросах.
Почему? Оказывается, единственная причина — любовь к собственному ребенку.
Любовь — это самое великое чувство, которое вообще творит чудеса, которое творит новых
людей, создает величайшие человеческие ценности, которые могут быть созданы только
человеческим духом, — это самое чувство становится причиной брака, т. е. причиной
создания негодных людей и, естественно, приносящих вред всему обществу, и прежде всего
семье.
Если точно обозначить наш вывод, то придется просто и прямо сказать: любовь
требует какой-то дозировки, как хинин, как пища. Никто не может съесть 10 килограммов
хлеба и гордиться тем, что он так хорошо поел. И любовь требует дозировки, требует меры.
За что бы мы не ухватились в деле воспитания, мы везде придем к этому вопросу — к
вопросу меры, а если сказать точнее — к середине. Это слово для нас неприятно звучит. Что
такое середина, что такое средний человек? Многие педагоги, которые всегда так
«восхищенно» живут и мыслят, указывали мне на это как на мою ошибку: если вы
рекомендуете середину, то будете воспитывать среднего человека: ни злого, ни доброго, ни
талантливого, ни бесталанного, ни то ни се.
Такие возражения меня не смущали. Я начинал проверять, не ошибаюсь ли я, не
воспитаю ли я таких средних людей, и если я говорю, что в моем педагогическом методе
должна быть середина, то не выйдут ли из-под моей воспитательской руки люди средние,
люди неинтересные, скучные, могущие благополучно жить, но не способные ни создать
великое, ни пережить настоящие высокие человеческие душевные переживания? Я проверил
это на деле, и за мои тридцать два года учительской и педагогической деятельности и
последние восемь лет в трудовой
коммуне им. Дзержинского я пришел к выводу, что этот
метод правилен и приложим к семейному воспитанию.
Слово «середина» может быть заменено другим словом, но как принцип это
необходимо иметь в виду при воспитании детей. Мы должны создать настоящего человека,
способного на великий подвиг, на великие дела и великие чувства, способного, с одной
стороны, стать героем нашей эпохи, с другой стороны, вовсе не «шляпу» и не человека,
который все может раздать, без всего остаться и хвалиться — вот я какой добрый человек.
Даже в нашем идеале, против которого никто не может спорить, присутствует принцип
какой-то середины, какой-то меры, какой-то дозы. И я понял, почему слово «середина» меня
не смущает. Конечно, если сказать, что «середина — это смесь белого и черного, тогда —
правильно, смешайте черную краску с белой, и получится краска серая. Такая середина как
будто бы и убийственна.
Но если вы не будете гнаться за словами, а просто подумаете о человеке, то вы сразу
увидите, какого человека мы считаем самым лучшим, самым идеальным человеком, таким,
какими должны быть и наши дети, и если мы не будем ни в какую сторону уклоняться, если
мы не будем увлекаться никакой излишней словесной «философией», мы всегда скажем,
какими должны быть наши дети. Каждый скажет: я хочу, чтобы сын был способен на подвиг,
чтобы это был настоящий человек, с большой душой, с большими страстями, желаниями,
стремлениями, и в то же время я хочу, чтобы это не был раззява, который может все раздать,
потому что, видите ли, добрый очень, [может] остаться нищим и в нищете оставить жену и
детей и растерять от такой доброты даже духовное богатство.
То человеческое счастье, которое завоевала наша Великая пролетар ская
революция и которое будет увеличиваться с каждым годом, — это счастье должно
принадлежать всем, и я — отдельный человек — на это счастье имею право. Я хочу
быть героем и совершать подвиги, как можно больше дать государству и обществу, и
в то же время я хочу быть счастливым человеком. Такими должны быть наши дети.